Однако даже на Петунии было бальное платье, хотя и с пристойно высоким вырезом, а локоны у нее были рассыпаны по плечам, а не заколоты, как у старших сестер. Входя следом за Петунией и ее сопровождающим во дворец, Гален содрогнулся при мысли, что король намерен выдать принцесс за своих безжалостных сыновей. Петунии будет лет четырнадцать-пятнадцать, когда она выйдет за своего принца, и это только если король соблаговолит дождаться, пока истекут годы их служения.
Придворные с холодными глазами зааплодировали, принцессы присели в реверансе, и бал начался всерьез. Гален некоторое время наблюдал за танцами, но потом ему захотелось пить. Мимо пробегал слуга. Юноша схватил у него с подноса кубок и быстро спрятал под плащ. Затем унес добычу в угол, где его отчасти скрывала драпировка, и жадно выпил. Кубок незнакомой работы перекочевал в кошель на поясе. Еще один сувенир для короля Георга.
Когда Фиалка взмолилась пересидеть танец, Гален снова устроился рядом с ней. Словно почувствовав его присутствие, девочка начала озираться и даже заглянула под стул, приподняв розовые юбки.
– Ты здесь, дух? – спросила она наконец.
– Зде-есь, – глухо отозвался Гален.
– Зачем?
– Я хочу помо-очь тебе-е.
– Ох.
– Скажи мне, принцесса, как твоя мать отыскала Подкаменного короля?
– Ты о чем?
– Он сам пришел к ней или заставил ее прийти сюда, чтобы заключить сделку?
Изображать призрачный голос оказалось нелегко, и у Галена пересохло в горле. Вот бы еще чего-нибудь попить.
– Она сама его нашла, – с готовностью ответила девочка. – Роза говорит, так и получился серебряный лес. Когда мама пришла сюда первый раз, она уронила брошку. Это был серебряный крест в лавровом венке, подарок ее крестного. На следующую ночь из брошки вырос лес. – Фиалка поморщилась и добавила: – Я пыталась вырастить дерево из гранатового колечка, но ничего не вышло.
– Понимаю.
Гален помолчал. Серебряный лес вырос из креста? Неудивительно, что в добытых им ветках ощущалась такая сила – руки все еще еле заметно покалывало после вязания серебряными спицами.
– А принцы могут проходить сквозь ворота, когда захотят? Как они попадают на поверхность? Наверняка не по вашей золотой лестнице.
Фиалка наморщила лобик.
– Нет, принцы могут приходить только ночью. Хотя я не знаю как. Однажды, когда папа запер нас в разных комнатах, они явились в сад. Но на следующую ночь едва с ног не валились. Они ненавидят этот лес. Когда Роза болела, она упала в обморок, и принц Илликен донес ее до ворот. Пока мы добрались до лестницы, он уже выглядел не лучше Розы. Петунию в ту ночь стошнило, и Лилии пришлось тащить ее на руках всю дорогу от лодок. Кестилан, принц Петунии, наотрез отказался ее нести, потому что от нее плохо пахло. – Фиалка хихикнула.
Гален засмеялся вместе с ней, но резко умолк, чуть не подавившись, когда подошли Роза, Лилия и их кавалеры. Все они рассеянно улыбнулись Фиалке.
– Что такого смешного, Фи? – Роза поправила растрепавшиеся локоны сестренки. – С кем ты разговаривала?
Гален наклонился к уху Фиалки и как можно тише шепнул:
– Ш-ш-ш.
– Ни с кем, – ответила малышка, слезая со стула. – Я знаю, мне надо продолжать танцевать. – И отправилась искать своего кавалера в лучшем настроении, чем когда-либо.
– Что на нее нашло? – недоуменно произнесла Лилия.
– Не знаю, – задумчиво отозвалась Роза.
Они смотрели прямо туда, где сидел Гален, и руки у него покрылись мурашками. Роза смотрела сквозь него, но юношу не покидало ощущение, что его присутствие больше не тайна для нее. Он осторожно протянул палец и коснулся тыльной стороны принцессиной ладони. Пальцы у нее дрогнули, но она не подскочила и не вскрикнула. Лишь губы изогнулись в еле заметной улыбке.
– Мы тоже должны танцевать, – сказал принц Илликен и увел ее.
– Еще одна ночь, – прошептал Гален им вслед. – Еще одна ночь, и я вытащу тебя отсюда. И твоих сестер тоже.
Остаток бала молодой человек молчал, хотя несколько раз и Роза, и Фиалка пытались задержаться около стульев, где он сидел. Обратно через озеро он переправился в лодке с Лилией. Теперь лишний вес смущал другого кавалера, а Илликен получил незаслуженную передышку.
И снова Гален без единого звука проскользнул вверх по ступеням прежде принцесс. Когда Роза явилась его проверить, он уже мирно храпел. Она перегнулась через спинку дивана, и он уловил запах ее духов.
Гувернантка
Гален проснулся с ощущением уверенности в успехе, но вскоре после завтрака она начала таять. Из старухиной черной шерсти он связал цепь. Длины ее хватит обмотать ручки ворот, но вот подействует ли она? Подаренный старухой плащ действительно превращал его в невидимку, а цепь Гален связал из черной шерсти ветками серебряных деревьев. Руки до сих пор покалывало от спящей в них мощи. Но поможет ли это? Удастся ли помешать Подкаменному королю получить желаемое?
Гален связал Розе шаль из старухиной же белой шерсти в надежде, что та каким-то образом защитит и утешит принцессу. Но Илликен танцевал с Розой как ни в чем не бывало, и теперь юноша беспокоился, не подвело ли его чутье.
После обеда он обошел сад в поисках Вальтера, но не смог отыскать старика. Ему требовался совет, но он не знал, куда податься.
Гален стоял у входа в живой лабиринт и смотрел на дворец. Невзирая на низкие облака, обещавшие снегопад, розовая штукатурка выглядела весело. Юноша покачал головой, припомнив ночи, потраченные впустую на патрулирование сада, когда принцессы пользовались потайным ходом в собственной гостиной. Гален нахмурился. А кто устроил этот потайной ход? Подкаменный король или королева Мод? Если принцессы и знают, сказать все равно не могут.
Но мог знать еще один человек во дворце.
Бретонскую гувернантку держали в чердачной каморке, где обычно спали самые последние судомойки. Дверь ее охраняли священник и дворцовый стражник, и никому не дозволялось беседовать с ней наедине, только в присутствии епископа Анжье. Гален прикинул, не использовать ли письмо короля Грегора для свидания с Анной, но оно обеспечивало ему свободу передвижения только снаружи дворца и уж точно не давало права разговаривать с заключенными, находящимися на попечении епископа.
Поэтому Гален застегнул плащ и отправился в обход к задней стене дворца. На всех углах современного квадратного здания имелись медные водосточные трубы. Юноша вскарабкался по той, что находилась на западном углу, почти вплотную к камере Анны. Оказавшись на уровне чердачных окон, он потянулся всем телом и уцепился рукой и ногой за оконную раму. Сердце колотилось, вниз глянуть было страшно, но Гален отпустил водосточную трубу и перескочил на узкий карниз.
Он припал к окну, запертому изнутри на задвижку, и увидел белое лицо, высматривающее источник шума – тихого царапанья подошв по карнизу. Глаза у гувернантки опухли от слез, седые волосы свалялись.
