– Что случилось? – Запыхавшаяся Сая ворвалась в комнату стремительно, будто за ней гналась весенняя волна. – Тина! Девочка моя! Что это с ней? Ранили?
– Это я хотел тебя спросить, что с ней! Почему она падает от голода?!
– Как от голода?! – не поверила моряна, растерянно оглядываясь на харифа. – Господин Пруганд, вы что-то путаете! Я её хорошо кормлю! Тина утром полную мисочку крабьей икры со свежей лепёшкой съела… сама от добавки отказалась…
– А лекарь сказал, у неё истощение… кому мне верить? Запомни моряна… если ты меня обманываешь… получишь за всё сполна! Думаешь, я не знаю, куда пропадают платки и бусы из сундуков почтенных горожанок?
– Не ори на Саю, она меня правда кормила… только я не знала, что та каша – икра… нужно будет попробовать бутрик сляпать, – пробормотал Костик и открыл глаза: – Где это я?
– В моем доме. – Харифу с трудом удалось скрыть разочарование. – Тебе стало плохо.
– Я помню… – задумчиво пробормотала девчонка, – а водички нет? И пожрать бы чего-нибудь. И не смотри так, сама ничего не понимаю… полежу и пойду к морянам.
– Вот суп. – В проёме стоял поварёнок с подносом в руках.
– О, давай сюда, – оживилась Тина. – Сая, помоги сесть, а? А где всё остальное?
Харифа внезапно развеселило отчётливое разочарование, проступившее на худеньком личике иномирянки при виде одинокой серебряной мисочки, стоящей посреди подноса.
– Что остальное? – пролепетал занервничавший кухарь.
– Ну, мясо из этого супа, хлеб, можно икры крабьей, только к ней масло надо… Интересно, а коровы тут есть?
– Иди, принеси всего, и побольше, – повелительно махнул поварёнку хариф и, обернувшись к Тине, обнаружил, что она уже почти допила жидкий суп, глотая прямо через край жадно, как глотают воду изнывающие от жажды. – А зачем тебе к морянам, объяснишь?
– Не торопите, – качнул головой Костик, откидываясь на подушку. – Я сама пока ничего не понимаю. Но как вернусь, всё расскажу, обещаю.
– Верю, – поднялся с кресла хариф. – Но одна не пойдёшь. Мой раб отнесёт. Сая, ты с ней?
– Да разве же я её оставлю? – Пришедшая в себя моряна поспешила показать свою обиду.
– Хорошо, так мне спокойнее. А ты… – Пруганд строго уставился на Тину. – Жить теперь будешь здесь. Пока в этой комнате, потом приготовят другую. Сая, ты будешь приходить с утра и неотрывно ходить за ней, пока Тина на стрельбище. Парни Васта сегодня всем взводом чистят хутамник… но каждый день я им такого удовольствия доставлять не могу.
– Ох, морской бог! Они тебя обидели, девочка? – схватилась за сердце моряна.
– Фу, Сая, чего ты выдумываешь! Как они могли меня обидеть? Я же не какая-то девчонка… из деревни! – От возмущения Костик едва не проговорился. – Это я их приучаю… видеть во мне не тёлку, а соратника!
Ну не мог парнишка, бывший всей недавней мужской сущностью на стороне справедливости, признать, будто эльфы и в самом деле в чём-то виноваты! Ну подумаешь, смотрели на него! Он и сам бы смотрел, если б сидел в крепости среди парней и вдруг обнаружил в поле зрения девчонку. Довольно симпатичную, нужно признаться, уж это он в тусклом зеркале моряны рассмотрел. Как и очень неплохую фигурку, черти бы её побрали.
Услышав это признание, выходящий из комнаты хариф едва не споткнулся от неожиданности. Вот, значит, как! Давненько ему не приходилось встречаться с таким необычным решением этой проблемы. Значит, за девчонку он пока может особенно не волноваться… но присматривать за её действиями будет постоянно. И может статься, ей удастся невозможное… как знать.
Но одно ясно уже сейчас: не стоит пока рассказывать Васту, ради чего они ворочают невыносимо вонючий навоз. Расплачиваясь не столько за свои грехи, сколько за доброту интенданта, разрешившего возчикам, привёзшим припасы, поставить животных на отдых в пустующих стойлах. Сам Пруганд обычно отправляет хутамов в посёлок, а в этот раз задержался по делам в городе. Зато интендант был первым, кто отправился исправлять ошибки собственной непредусмотрительности.
Хариф славился справедливостью и старательно поддерживал свою репутацию.
В тот момент, когда босс снова вошёл в комнату, землянин уже управился с принесённой поварёнком отварной рыбиной и доедал второй огромный кусок хлеба с восхитительно свежим маслом и икрой. И едва не подавился, рассмотрев, что в руках у босса.
– Этот лук теперь твой… – веско и печально произнёс хариф, – тот, кто имеет на него прав больше всех остальных, решил отдать его тебе. Поэтому я не буду спрашивать, хочешь ли ты получить эту вещь.
– А мог бы и спросить, – не стал кривить душой Костик, следя за тем, как притягивающий его кусочек дерева ложится на полку. Оба они знали, новый хозяин никогда не станет брать такую вещь немытыми руками. – От него я не откажусь. Даже за желание.
– Знаю… потому и принёс. Его хозяйки уже нет в живых… она была мне другом… а Васту… очень дорогим человеком. Вот потому он и не хотел… давать незнакомой девушке.
Хариф резко развернулся и вышел, а Сая, приоткрывшая было рот, чтобы что-то сказать, торопливо его захлопнула и принялась мазать маслом хлеб под очередной бутерброд.
Ехать на руках огромного, как огр из компьютерной игрухи, мужика Костику было очень неловко. Ну не маленький же – на ручках кататься. Тем более мужских. Хотя… если вдуматься, ещё меньше он хотел бы, чтоб его несли женщины.
Вообще не хотел бы, чтобы носили. Не девчонка он. Хотя на вид… особенно в цветастой юбке, выданной одной из кухарок, на парня не походил ни с какой стороны. И это невероятно сердило Костика.
Только маленькая деталь примирила его и с юбкой, и с транспортом. Да ещё и полила сиропчиком тлеющий в груди мстительный огонёк. Когда верзила неторопливо шагал от крыльца к воротам в сопровождении гордо задравшей подбородок Саи, несколько грязных фигур, возившихся возле нагруженной телеги, как по команде опустили лопаты и уставились в их сторону. Разумеется, сам Костик нипочём не узнал бы в этих замурзанных гастарбайтерах красавцев лучников, но Сая не смолчала.
– Вон они, все как один, – пробурчала, сердито зыркнув в сторону хутамника, – соратники твои. Ишь, уставились. Я и раньше слышала, будто они наших женщин ни во что не ставят, а теперь сама убедилась. Обидеть такую красавицу!
Это она лук имеет в виду, понял Костик.
Возле знакомой уже бухточки носильщик бережно посадил Тину на камень и расстроенно заявил, что дальше не пойдёт. Вернее, не может, у него очень хорошая жена, и он её любит.
– А мне показалось, что он раб? – отойдя подальше от верзилы, оставшегося ждать возле кучи валунов, поинтересовался у спутницы Костик.
– Ну да, Мги нашли на пиратском корабле, и клеймо уже было… вот господин Пруганд и взял его себе.
– А жена откуда?
– Тут уже женился. Если он раб, то уже и жениться не может? Мы ведь не звери.
