– Случайной пулей мантийца не убьёшь, – сказал Доктор, – даже в сердце. К тому же это профессионал, он не метнётся под пулю. Так что сидит. Но не работает. И молчит. Мы думаем эту мысль, Ник. Ты подумай о том, что нужно от нас Неккену. Ты там ближе, тебе видней. Заметь, Йеллен принимает тебя как дорогого гостя, не заставляет ждать. А ты понимаешь, что такое исполнительный директор Неккена. На переговорах он может нести тебе любую пакость, но значимо то, что ради этой пакости он отменил кучу других переговоров.
– Да, – отстранённо кивнул Николас, – да…
Он сидел, прижав ладонь к лицу. Виски ныли.
– Что? – сказал Доктор. – Не молчи, говори сразу. Мне нравится следить за полётом твоей мысли.
– Макс, чёрт вас побери… – процедил Николас сквозь зубы. – Я со всем моим Управлением пять лет смотрел мимо. Чёртов мантиец этого и добивался. Стерлядь – фигура прикрытия… Макс, уберите его. Его и Дину Келли, она предала. Досье на остальных у товарища Киа.
– Ник, я всё это знаю. Никого из них мы пока трогать не будем. Решим этот вопрос, когда найдём настоящего интервента. Не о том думаешь.
– Интервент… – пробормотал Николас и оскалился. – Верите, Макс, нашёл бы эту тварь – лично бы привёл приговор в исполнение…
– Ник, к делу.
– Макс, если Манта начнёт операцию по спасению своего агента – что с нами будет?
– Оп-па, – только и сказал Доктор.
Он встал и начал расхаживать туда-сюда – там, в безмерной дали, в семнадцатой сфере мира. На миг он исчез из поля съемки и ругнулся, когда камера сообщила ему об этом. Камера замолчала, а он всё продолжал ругаться, тихо и зло. Коротко, словно судорожно, он размахивал руками, лицо его искажалось… Николас подумал, что такой вариант Доктору в голову не приходил, а ведь это очевидно: если агент не работает, значит, с ним что-то случилось. Что происходило на тех планетах, где интервенцию прерывали силовыми методами? Он не помнил и поставил мысленную галочку: узнать.
Время шло, утекал в никуда драгоценный мерцательный трафик.
– Что думает товарищ Легерт? – спросил наконец Николас.
– Товарищ Легерт, – повторил Доктор и в последний раз махнул рукой. – Товарищ Легерт полон оптимизма. Страшно рад, что станция осталась цела. Он её любит как родную. Он в этом гробу железном восемь лет безвылазно просидел.
Начупр внешней безопасности Арни Легерт до Революции служил в войсках связи и был, собственно, начальником той станции. По слухам, именно там он приобрёл своё неистощимое добродушие. Человека, восемь лет просидевшего на орбите газового гиганта в рассыпающемся железном гробу, трудно чем-либо удручить.
– Арни, – продолжал бормотать Доктор, – Арни полковник. Конечно, он хороший полковник, но он считает, что пока нам на голову не падают астероиды, ничего страшного не происходит. Я бы на его месте тоже так считал.
И он обернулся к Николасу.
Тон его голоса переменился внезапно и резко: перед начупром Реннардом стоял прежний Макс Зондер, образец уверенности и самообладания.
– Действия Манты, – сказал он, – будут напрямую зависеть от действий Неккена. Если Неккен всерьёз заявит на нас свои права, Манта не решится применять силу. Войска Союза будут у Циа меньше, чем через неделю. Но мне такой вариант не нравится, потому что войска Союза – это, чёрт их побери, войска. Так что в наших интересах найти интервента, и как можно раньше. Поднимем статистику по иммигрантам…
– Не стоит. У него наверняка легенда местного. Только запутаетесь.
– Да, точно, – сказал Доктор. – Умный ты человек, Ник, душа радуется.
– Кстати, имеет смысл всё же взять Стерлядь. Конечно, фигура прикрытия знает очень мало, его и вербовали для того, чтобы сдать. Но кое-что знать он может. А по поводу целей Неккена…
Доктор насторожился.
– Если это связано с интервенцией… – медленно сказал Николас. – Неккену нужен либо весь Циа… Возможно, нам предложат место в составе Союза Двенадцати Тысяч… Мы не проходим ценз по валовому продукту, но масса миров – должников Неккена его фактически не проходит… С другой стороны, я не понимаю, зачем Неккену Циа… Таких, как мы, тысячи… Либо Неккену нужен тот мантиец, который сидит у нас и не выходит на связь.
Зондер задумался.
– Любопытный вариант, – сказал он, – неожиданный. Беспокойство Манты интересно укладывается в эту схему. Мы подумаем над этим и будем предпринимать шаги. Займись теперь Йелленом, Ник. Я думаю, ты его сделаешь.
И Доктор, лихо подмигнув, отключился.
Николас улёгся на стол и сплёл пальцы сзади на шее. Известия привели его в состояние злой тоски. Пятилетняя работа его Управления, огромная работа оказалась сметена в мусорную корзину… Манта, проклятая Манта! Человек не способен переиграть мантийца, целые исследовательские институты на это не способны, чего же было ожидать от каких-то провинциалов… А впрочем, Николас словно очнулся, возможно, именно из-за плотной работы контрразведки по мантийскому вопросу интервент за все эти годы не предпринял никаких шагов. Да он головы не мог поднять, как под шквальным огнём. Всё в порядке. Всё так, как надо.
Но тогда почему он не выходит на связь?
…Эрвин открыл двери спальни. Пока Николас разговаривал с Доктором, он сидел тихо, опасаясь попасть в поле зрения камеры. Николас обернулся. Фрайманн смотрел мрачно. Закрыв двери, он прислонился к ним спиной и скрестил руки на груди.
– Я всё слышал, – сказал он. – По крайней мере ждать не придётся.
– Да, – сказал Николас, сутулясь. – Эрвин…
– Что?
– Кэ-систему создали, чтобы сражаться с мантийцами?
Фрайманн поразмыслил.
– Система не предназначена для боя, – сказал он. – Человек схватку с мантийцем проиграет в любом случае. Физические данные несопоставимы. Кэ повышает эмпатию, остроту чувств, скорость реакции. В целом контакт с собственным телом становится лучше, как и самоконтроль. Возможно достигнуть паритета на уровне подразделений. Почему ты спрашиваешь об этом сейчас?
– Бойцы Отдельного батальона сумеют взять интервента?
Фрайманн помолчал. В задумчивости склонил голову к плечу, покусал губу. И ответил:
– Нет.
Николас закрыл глаза и посидел так. Потом поднялся, подошёл к низкому стеклянному шкафу в углу комнаты и взял с его крышки сувенир, который когда-то студентом привёз с Сердца Тысяч, – плотно прилегающие тёмные очки. Среди звёзд обитаемых систем солнце столицы считалось наиярчайшей. Было ли так в действительности, не проверяли, довольствуясь мифом. Хватало того, что гости на Сердце, непривычные к местному свету, болели и слепли. В погожий день без очков нельзя было находиться не только на улице, но даже в помещениях со стеклянными стенами. Жители столицы отлично адаптировались и никаких трудностей не испытывали… «Человек способен на многое, – подумал Николас, – даже мантийцы рождаются людьми. Остаётся проверить, способен ли товарищ начупр Реннард «сделать» господина исполнительного директора, всемогущего Алана Йеллена…»
