– Эй, Смерч! Постой. Хочу кое-что тебе сказать, – негромко проговорил Машин сокурсник. Улыбка совсем покинула его лицо. Он чуть ближе подошел к Дэну, и их глаза встретились.
– Что?
– Если что, не думай, что Машку защитить некому, – произнес все тем же тоном молодой человек, прижимая тетрадь к себе. – Не обижай ее.
– Заметано, – серьезно кивнул Дэнв, засунув руки в карманы. – Она тебе нравится?
– Нет, – твердо ответил Димка, а Дэн высоко поднял брови вверх, как будто бы услышал то ли непристойность, то ли необыкновенную шутку.
– Правильно Я тоже не люблю интересоваться чужими девушками, – рассмеялся он.
– Точно-точно. Сначала чужие девушки, потом чужие жены, – расхохотался Димка.
– И из-за этого у кого-то чужие дети, – скорбно покачав головой, сказал Дэн, уже спеша. – До скорого, одногруппник Чипа.
– И тебе не хворать, парень Бурундуковой, – шутливо помахал свободной рукой Димка, вновь улыбаясь, как и прежде. И только тогда, когда молодой человек оказался в здании университета, он остановился и с неожиданной для самого себя злостью ударил по стене этой самой тетрадью, а потом и кулаком, прошипев:
– Твою мать, Смерчинский… твою мать, а…
Он так и стоял около прохладной стены, касаясь ее лбом и старался освободиться от охватившей неприятной злости, пока его вновь не окликнули.
– Эй, Чащин! – услышал он позади себя звонкий голос Марии, добравшейся наконец на автобусе к родной остановке, – водитель решил сделать опаздывающим студентам в салоне подарок – поехал быстро. – Ты чего к стене прилепился, как улитка? Или ты в стенку втюрился и теперь обнимаешь? Думаешь, из нее вылезут руки и тебя в ответ обнимут? – девушка подошла к Димке и со всей силы хлопнула его по спине. – Алло, Чащин! Подъем!
– А, это ты, Бурундукова? – деланным равнодушным голосом произнес парень. – Опаздываешь.
– А сам-то? Я-то хоть спешу, а ты рандеву со стеной устроил, обнимашки. Ты себе девочку лучше заведи. Женщины-стены не существует.
– Зато я дома ночь провел, – буркнул парень, отворачиваясь.
Маша ничуть не смутилась.
– Я тоже, – нагло заявила она. – Английский повторяла.
Молодой человек только головой покачал. Однокурсники зашагали вверх по лестнице. Девушка торопливо, парень – медленно.
– Вот возьми, твоя тетрадь, – вспомнив, протянул он ей тетрадь по английскому языку, только что принесенную Дэном.
У Чипа даже глаза расшились от удивления, когда она схватила свою тетрадку:
– Ого! Откуда она у тебя? Украл, что ли?
– Делать мне больше нечего, – фыркнул тот. – Ты ее потеряла. Растяпа. Забыла ее вчера в аудитории, когда переписывала домашку, а я взял, – важно изрек парень.
– Какой ты важный и хороший, – захихикала Маша и заявила: – Если что, я за тебя замуж выйду, Чащин.
– А как же Смерчинский?
– На фиг его. На фиг, на фиг, – произнесла девушка, что-то явно вспомнив. Димка еще раз вздохнул и первым, оттеснив плечом тут же возмутившуюся Марию, зашел в нужный кабинет.
Англичанка сегодня меня похвалила. Сказала, что я превзошла сама себя, и если бы я каждый раз в течение одного семестра отвечала так же хорошо, как и сегодня, и так же усердно делала домашнее задание, то, вероятно, сдала бы предстоящий уже совсем скоро экзамен с первого раза.
А я действительно старалась, отвечала что-то, тянула руку, раз уж завладела готовой домашкой, а вот Димка, хоть и имел при себе готовые задания, но все равно не слишком-то рвался отвечать. Развалился сзади, как король, переписывался с кем-то по телефону и отмалчивался, отвечая лишь тогда, когда препод спрашивала его. Идиот, свое счастье из рук упускает. Зато я блеснула по полной программе.
Орел впервые в жизни гордо воспарил на крышу этого курятника, кудахтающего на непонятном наречии.
– Эй, Чащин, – позвала я Димку после того, как часы ада на английском закончились и мы стали собираться домой.
– Чего тебе? – отозвался он уже из коридора. Я догнала его, растолкав одногруппниц, которые вновь хотели начать терроризировать меня насчет моего общения со Смерчем.
– Видел, какая я сегодня была умная? – хвастливо спросила я.
– Безумно умная, – закивал Димка.
– Началось… Чего ты ко мне все время придираешься? Короче, спасибо тебе, что тетрадку принес, а то… – я не договорила, но одногруппник и сам все помнил. И сразу же заважничал.
– Не за что, Бурундукова. С тебя – протекция, – тут же заявил он.
– Ты достал меня с этой протекцией! – разозлилась я. – Никакой тебе протекции!
– Тогда, – замедлил Димка шаг, – разрешаю тебе угостить меня пиццей.
– Разрешаешь? – переспросила я, прищурив один глаз. – Да ты никак джентльмен.
Я тут же вытащила кошелек и принялась пересчитывать деньги. На пиццу Чащину хватит. Если что – он и заплатит, раз такой умный.
– Окей, угощу. Пошли в пиццерию, – приняла я щедрое решение.
– Прости, мой друг Бурундукова, – еще более важно изрек Дмитрий, – сегодня никак не получится.
– Почему?
– Сегодня я иду на свидание, – бросил он как бы невзначай, но явно ждал моей реакции.
– С кем это? – тут же жутко заинтересовалась я, и даже чуть вокруг не запрыгала. – С кем, с кем, с кем?
– Не твое дело, – отвернулся он, важный, повелитель павлинов.
– Кто на тебя клюнул, Чащин? Она что, тупая? – нетактично заржала я. – Или слепая?
– Эй! – возмутился Дима. – Бурундукова, я тебе врежу сейчас!
– Только попробуй!
– И брат-боксер не поможет.
– А ты откуда знаешь, что Федька боксом занимался? – удивилась я, отпрыгивая на пару ступенек вниз. Переполненный ленивыми студентами лифт мы дружно проигнорировали.
– Ты говорила, – ничуть не смутился русоволосый парень. – Ты вообще много болтаешь, и все не по делу. Бурундукова – находка для шпиона.
– Чащин – находка для дуры! – издевательски заржала я. Димка в шутку замахнулся на меня, я дунула вниз и все-таки споткнулась на последних ступеньках из-за развязавшегося шнурка.
– Ты невероятно грациозная бурундучиха, – покачал головой Чащин, оказавшись тут же около меня, нагнулся и протянул руку, чтобы помочь встать. Я ее проигнорировала и поднялась самостоятельно, отряхивая джинсы. Он без улыбки убрал руку за спину и внимательно посмотрел на меня. Сначала я даже подумала, что он чем-то расстроен, но почти моментально выражение его лица изменилось, и парень засмеялся над своими словами.
– Еще раз назовешь меня так, я сама вдарю тебе – и это не просто слова, а обещание, – сердито сказала я.
