Да, и больше не делайте таких глупостей. Денис, говорю тебе как старшему в вашей паре, займитесь чем-нибудь другим. Оставьте в покое ваших «объектов». Думаю, вы прекрасно друг другу подходите.
Ваша прекрасная А., с искренним уважением.
Пи. Эско.: не играйте с огнем, если пока не знаете о том, какую боль может принести ожог. Не играйте с людьми, о которых вам ничего не известно».
Крупная одинокая капля некрасиво расплылась посредине записки. Начинался дождь.
Взгляд Смерча, кажется, окаменел. Зрачки расширились, и из синих его радужки стали почти черными. А первое, что спросила я у удивленного таким поворотом событий Дэна, было:
– Эй, Склифосовский! У нее что, раздвоение личности?! У этой Аньки?
– Нет, – произнес он медленно и четко, перечитывая написанное, – нет, оно у кое-кого другого.
– У кого? – с тревогой взглянула я на Смерча. Хрень какая-то происходит. И пугающая, между прочим, хрень! Анька пытается нам сказать, чтобы мы оставили в покое Ольгу и Никиту? – Эй! Неужели эта герла, которая была с богатым мужиком, – Анька в другой одежде?
– Кажется, да. Чип, а ведь я не зря ничего не мог конкретного узнать о нем…
– О ком? Объясни мне, в чем дело? Я нервничаю, между прочим!
– Мы немного встряли, Чип. Но ты не волнуйся.
Дэн умудрился обнять меня до того, как перед нами появилась Ольга, державшая в руках телефон Дэна, оставленный на столике.
– Мы не должны вызвать подозрений, – шепнул вдруг мне на ухо Дэнни.
– Ребята, куда вы пропали? – спросила девушка, ежась от пронзительного ветра. – Дэн, тебе звонит Черри… ну, так написано на экране твоего мобильного. Просто твой телефон звонит и звонит, вот я и вышла предупредить тебя. Вдруг это что-то важное? Так куда ты пропал?
С этими словами она передала телефон его владельцу.
– Я пропал в глазах моей подруги, – отвечал ей находчивый Дэн тут же, плотнее обнимая меня. Я тоже, не будь дура, положила руки ему на плечи, согреваясь от тепла его тела. Приятственно, ничего не скажешь, находиться рядом с этим парнем.
– Черри? Спасибо, что предупредила, – поблагодарил Дэн девушку. – А я и моя Мэри немного были заняты… Она пошутила насчет туалета, потому что… Ник, ну ты меня понимаешь, да? – подмигнул он кому-то за спиной Ольги. Я тут же обернулась. Князева, дернув плечом – тоже.
За светловолосым Гоблином, взирающим на нас большими голубыми глазами, высилась элегантная фигура Никиты. Кажется, ему одному не было холодно. Он внимательно глядел на нас, изучающе. Знаете, с каким живым любопытством смотрят дети на пойманных в баночку бабочек с цветным крылышками?
– Понимаю? – переспросил он.
– Она меня дико заводит, – приложив ладонь ко рту, вполголоса сообщил ему Дэнни. – А я – ее.
Никита засмеялся.
– Думаю, я тебя понимаю, Дэн, – чуть хрипловатым голосом отозвался парень моей мечты, которого просто-напросто отобрали у меня загребущие когтистые лапы зеленокожего монстра. – Отлично понимаю.
Вновь белой вспышкой сверкнула молния – где-то прямо над нашими головами. Ветер стал еще яростнее, поднял пыль, и она полупрозрачным вихрем взметнулась с дороги ввысь, как будто бы огородив меня от Кларского и Ольги, стоящей напротив нас. Сквозь пелену пыли фигуры девушки и парня показались мне несколько другими, а черты лица исказились, словно они находились в другой реальности.
Капель начало падать все больше и больше, и все они были очень тяжелыми, но теплыми.
Кажется, в этот момент я с невероятной четкостью осознала, что Никита – человек, который стал отдаляться от меня. Он – мое прошлое. Печальное или веселое, доброе или злое, нужное или ненужное, но он действительно лишь прошлое.
Я почувствовала себя так, словно сижу в поезде, который медленно отправляется от перрона, оставляя на нем неподвижно стоящих Ника и Олю. Они все отдалялись и отдалялись от меня, а вот Смерчинский никуда из поезда не девался. Мало того, он вдруг стал его машинистом, нет, даже начальником поезда, который забрел в мое купе поболтать.
Если морозный новогодний пар стал олицетворением начала моих чувств, по-детски наивных и немного нелепых, но все же приятных, то майская предгрозовая пыль оказалась пеплом воспоминания и унеслась вслед за грозным ветром куда-то высоко. Наверное, знакомиться с частичками того самого пара.
Всего лишь несколько коротких секунд ушло у меня на понимание всей этой странноватой ситуации. Меня покидало что-то большое и привычное, и мне было невероятно трудно отпускать это, но я четко осознавала, что этот процесс уже решенный – в мою пользу.
– Постарайся, чтобы все выглядело по-настоящему, – вновь шепнул Дэн мне на ухо, и его голос был чуть напряженным. И, прежде чем я успела что-то сказать или сделать, он сотворил одну изумительную как по ощущениям, так и по глупости вещь. Не знаю зачем, но Дэн – настоящий кретин, не нашел ничего лучше, чем коснуться моих губ своими. Я растерялась. Мне вдруг показалось, что влажные от дождя травы ползут по моим ногам, нежно обвивая их.
На мгновение Дэн отстранился, посмотрел на меня оценивающе, потом обеими ладонями обхватил мое лицо, снова поцеловал, правда, как-то очень осторожно, легонько касаясь моих полураскрытых от изумления губ. Выглядел он при этом как бесстрашный исследователь джунглей. А я, наверное, как дикарь из племени каннибалов Зеленая Турумба, которому впервые показывали такое чудо техники, как зажигалка.
«Смертник», – сказали облизнувшиеся мысли, точа ножи, косы и готовя бензопилы.
Это точно! Не знаю уж, что меня дернуло, но я очень не хотела теряться и укусила зарвавшегося Смерча за губу. Наверное, с этого все и началось. Потому что укусила я этого засранца. И больно. Даже сама испугалась, но виду не подала – только лишь озорно улыбнулась.
– Ты играешь так, да? – прошептал Дэн и, сузив глаза, вдруг начал целовать меня с таким напором, которого я от него никак не ожидала. Даже сопротивляться нехорошо, когда тебя так настойчиво и с таким нажимом целуют, как будто бы бросают вызов. А если мне бросают вызов, я просто обязана его принять!
Долгожданный дождь хлынул неожиданно, так, как будто бы решил враз намочить всю сухую землю. Ветер стал еще яростнее: трепал одежду, волосы, царапал кожу, но мы дружно решили не обращать на это внимания.
Кажется, целовались мы безрассудно и даже яростно, забыв, что мы всего лишь хотели сохранить конспирацию перед «объектами». Поцелуй был похож на нешуточную борьбу двух дорвавшихся друг до друга идиотов, каждый из которых желал усыпить бдительность другого. Зато тут же пропало ощущение прохлады, и стало очень тепло, а чуть позже даже жарко.
– Решила меня приручить, Чип? – через пару минут, в перерыве, тихо спросил Дэн, заставив меня радостно кивнуть, а потом все продолжилось с точно таким же напором, который теперь смешался с волнами восторга и желанием так крепко обнять мерзкого Смерча, чтобы сломать ему все ребра. Ребра ему сломать не получилось, но вот крепко обнимать – очень даже, например, все за те же плечи, и куда-то вместе с этим падать, падать, падать…
