— Правильно. Очень важно, чтобы она чувствовала поддержку своей семьи, — сказал Валландер и смутился: фраза получилась слишком искусственной.
— Мы поддерживаем ее, как можем, — продолжал мальчик. — А ваше дело — найти убийцу нашего папы. Вам не за чем тревожить сестру в больнице.
— Если я собираюсь навестить ее, то не по собственной прихоти. Это — часть расследования.
— А мы считаем, что вам лучше ее не беспокоить, — упрямо повторил мальчик.
Валландер кивнул. Стефан был настроен очень решительно.
— Если прокурор примет решение, я буду обязан с ней встретиться, — сказал Валландер. — Скорее всего, так оно и будет. И очень скоро. Может быть, уже сегодня. Или завтра. Но я обещаю не упоминать о смерти ее отца.
— Тогда что вы там будете делать?
— Просто посмотрю на нее. Ведь фотография остается фотографией. Впрочем, снимки я все равно должен забрать с собой.
— Это еще зачем?
Вопрос Стефана последовал мгновенно. В голосе мальчика слышалось такое раздражение, что Валландер даже слегка растерялся.
— Я только покажу фотографии нескольким людям, — сказал он. — Мне нужно знать, был ли кто-то из них знаком с твоей сестрой. Вот и все.
— Вы передадите их журналистам! — выпалил Стефан. — Ее лицо появится в каждой газете!
— С чего ты это взял? — удивился Валландер.
Вдруг Стефан вскочил и, быстро перегнувшись через стол, схватил фотографии Луизы. Все произошло настолько стремительно, что Валландер не успел ему помешать. Придя в себя, он понял, что оказался в весьма сложной ситуации.
— В таком случае, я буду вынужден прийти еще раз, с судебным постановлением об изъятии фотографий, — сказал он. В ту минуту его ничуть не заботило, правда это или нет. — Вероятно, тогда об этом прознают журналисты и тоже придут сюда. Помешать им я буду уже не в силах. Но если вы отдадите фотографии сейчас, я просто пересниму их, а оригиналы отдам вам. И неприятностей можно будет избежать.
Мальчик впился в Валландера неподвижным взглядом. Прежняя настороженность уступила место чему-то другому. Ничего не говоря, он пододвинул к Валландеру одну карточку.
— У меня есть к вам еще всего несколько вопросов, — сказал комиссар. — Вы не знаете, Луиза была знакома с мужчиной по имени Густав Веттерстедт?
Мать бросила на него непонимающий взгляд. Стефан отошел к открытой двери балкона и замер, повернувшись к ним спиной.
— Нет, я никогда о нем не слышала, — сказала мать.
— А имя Арне Карлмана вам что-нибудь говорит?
Она покачала головой.
— Оке Лильегрена?
— Нет, ничего.
Газет она не читает, подумал Валландер. Под одеялом наверняка спрятана бутылка вина. И в этой бутылке заключена вся ее жизнь.
Он встал, готовясь уходить. Мальчик обернулся, не отходя от балконной двери.
— Так вы навестите Луизу? — спросил он.
— Не исключено.
Валландер простился и вышел на лестничную клетку. Оказавшись на улице, он сразу почувствовал облегчение. Стефан наблюдал за ним из окна. Валландер сел в машину. Он решил повременить с визитом к Луизе Фредман. Сейчас важнее выяснить, узнает ли ее на фотографии Элизабет Карлен. Валландер опустил стекло и набрал номер Шёстена. Силуэт в окне четвертого этажа исчез. Ожидая, пока на другом конце возьмут трубку, Валландер рылся в памяти, пытаясь найти объяснение подсознательному беспокойству, которое возникло у него при виде маленького запуганного ребенка. Но воспоминание по-прежнему ускользало у него из рук. Валландер предупредил Шёстена, что едет в Хельсингборг: у него есть одна фотография, и он хочет, чтобы Элизабет Карлен на нее взглянула.
— По последним донесениям, она загорает, лежа на балконе, — сказал Шёстен.
— Как продвигается дело с подручными Лильегрена?
— Мы пытаемся выйти на человека, который был с ним наиболее близок. Его имя — Ханс Логорд.
— У Лильегрена не было семьи? — спросил Валландер.
— Похоже, что нет. Мы связались с адвокатской конторой, которая вела большинство его личных дел. Завещания как такового он не оставил. Сведений относительно прямых наследников у них тоже нет. Создается впечатление, что Оке Лильегрен жил в своем, изолированном мире.
— Понятно. В течение часа я буду у тебя.
— Вызвать Элизабет Карлен?
— Да, вызови. Но будь с ней поделикатнее. Не привози ее в патрульной машине. Думаю, она может нам еще пригодиться. А если что-нибудь перестанет ее устраивать, она просто даст задний ход.
— Я могу привезти ее лично, — сказал Шёстен. — Как твой папа?
— Мой папа? — не понял Валландер.
— Разве ты не должен был встречаться с ним сегодня утром?
Валландер уже успел забыть, какое оправдание придумал своему ночному бегству.
— Самочувствие у него хорошее, — сказал он. — Но мне необходимо было его повидать. Было важное дело.
Валландер повесил трубку. Бросил взгляд на окно в четвертом этаже. Больше за ним не следили.
Валландер завел мотор и тронулся с места. Взглянул на часы. Он будет в Хельсингборге еще до двенадцати.
Хувер был у подвала без нескольких минут час. Он запер за собой дверь и разулся. Ступни сразу ощутили холод камней. Тонкие солнечные лучи прокрадывались сквозь трещинки в краске, которой было замазано подвальное окно. Хувер опустился на стул и замер, глядя на свои отражения в зеркалах.
Он не позволит этому полицейскому добраться до сестры. Теперь они почти у цели, еще совсем чуть-чуть — и настанет святая минута: он навсегда изгонит злых духов, которые поселились в ее голове. Он не допустит, чтобы теперь Луизу кто-то беспокоил.
Хувер понял, что был прав. Визит полицейского еще раз напомнил ему, что ждать нельзя. Сестре небезопасно оставаться там, где она сейчас находится. Она не пробудет там ни одного лишнего дня.
Он должен покончить с этим делом. Как можно скорее.
Он думал о девушке, с которой так легко познакомился. Она чем-то напоминала Луизу. Это был добрый знак. Сестре понадобится много сил — все, что он только сможет ей дать.
Он снял куртку и оглядел комнату. Здесь было все, что ему нужно. Он ничего не забыл. На черном куске материи посверкивали топоры и несколько ножей. Он выбрал кисточку и провел на лбу единственную линию.
Время истекло. Если ему вообще было отпущено какое-то время.
35
Валландер перевернул фотографию Луизы белой стороной вверх и положил на стол.
Элизабет Карлен взглядом следила за его движениями. На ней было белое платье, похоже, очень дорогое. Они расположились в кабинете у Шёстена: Валландер занял место за письменным столом, сам Шёстен стоял в сторонке, облокотившись о косяк двери. Элизабет Карлен сидела на стуле для посетителей. Было десять минут первого. Через открытое окно в комнату ветром задувало летнее тепло. Валландер заметил, что начинает потеть.
