— Нюберг сказал, ты хочешь поговорить со мной?
— Ну что, нашел брезент?
— Продолжаем работать, накрыли как смогли. Мартинсон звонил в метеоцентр выяснить, когда прекратится дождь. Узнал, что будет лить всю ночь. А потом у нас появится несколько часов, прежде чем дождь зарядит заново. Но в этот промежуток подует настоящий летний ветрила.
На полу вокруг сведберговых сапог образовалась лужа. Но Валландер не стал говорить ему, что сапоги надо бы снять. Едва ли они найдут тайну смерти Густава Веттерстедта у него на кухне.
Сведберг сел и вытер волосы носовым платком.
— Я смутно помню, что как-то ты говорил, будто в молодости увлекался историей индейцев, — начал Валландер. — Я не ошибся?
Сведберг удивленно посмотрел на него.
— Да, — сказал он. — Я много читал про индейцев. И никогда не смотрел всех этих фильмов, которые все равно не говорят правду об их жизни. Я переписывался со знатоком индейской культуры Ункасом, который когда-то победил в телевизионном конкурсе — меня тогда еще и на свете не было. Он многому меня научил.
— Ты, наверно, недоумеваешь, почему я спросил тебя об этом? — продолжал Валландер.
— Да, собственно, нет, — ответил Сведберг. — Ведь убийца снял скальп с Веттерстедта.
Валландер внимательно посмотрел на него.
— Ты так считаешь?
— Если считать скальпирование искусством, то преступник владеет им почти в совершенстве. Один надрез острым ножом на лбу. Затем несколько надрезов вдоль висков. Чтобы одним махом содрать кожу.
— Он умер от рубленой раны чуть пониже лопаток, — продолжал Валландер.
Сведберг пожал плечами.
— Индейские воины наносили удар в голову, — сказал он. — Позвоночник разрубить трудно. Топор надо держать косо. Особенно, если жертва находится в движении.
— А если жертва стоит неподвижно?
— В любом случае индейцы так не делали, — ответил Сведберг. — Не в их обычаях было убивать человека со спины. Да и вообще убивать кого-либо.
Валландер наклонил голову и подпер лоб рукой.
— Почему тебя это интересует? — спросил Сведберг. — Вряд ли Веттерстедта зарубил индеец.
— А кто еще мог снять скальп?
— Сумасшедший, — ответил Сведберг. — Тот, кто это совершил, явно не в себе. Мы должны поймать его как можно скорее.
— Знаю, — сказал Валландер.
Сведберг поднялся и вышел. Валландер взял половую тряпку и вытер лужу на полу. Затем пошел к Анн-Бритт Хёглунд. Было почти пол-одиннадцатого.
— Голос у твоего отца был невеселый, — сказала она, когда Валландер очутился у нее за спиной. — Кажется, больше всего его разозлило то, что ты не позвонил ему раньше.
— И здесь он прав, — ответил Валландер. — Нашла что-нибудь?
— На удивление мало, — ответила она. — На первый взгляд, ничего не украдено. Замки на шкафах целы. Наверно, у него была домработница, которая и поддерживала порядок в таком огромном доме.
— Почему ты так думаешь?
— Есть два обстоятельства. Во-первых, существует большая разница между тем, как наводит порядок мужчина, и как это делает женщина. Не спрашивай, почему. Просто это так, и все тут.
— А второе?
— Я нашла ежедневник с пометкой «поломойка» и указанием времени. Пометка повторяется два раза в месяц.
— Там на самом деле написано «поломойка»?
— Прекрасное старинное слово с пренебрежительным оттенком.
— Посмотри, когда она приходила в последний раз.
— В этот четверг.
— Теперь понятно, почему везде так чисто прибрано.
Валландер опустился на стул по другую сторону письменного стола.
— А что там у вас на берегу? — спросила она.
— Рубленый удар вдоль позвоночника. Мгновенная смерть. Убийца снял скальп и испарился.
— Раньше ты говорил, что преступники орудовали по крайней мере вдвоем.
— Знаю, — ответил он. — Но на настоящий момент я могу сказать только, что мне все это совершенно не нравится. Зачем кому-то понадобилось убивать пожилого мужчину, который жил в уединении в течение двадцати лет? И почему с него сняли скальп?
Они молчали. Валландер думал о сгоревшей девочке. О мужчине со срезанным скальпом. И о проливном дожде за окном. Он попытался отделаться от маячивших перед глазами неприятных картин, вспоминая, как они с Байбой сползали с подветренной стороны песчаных дюн у Скагена. Но девочка с горящими волосами все бежала и бежала. А Веттерстедт лежал на носилках в машине, направлявшейся в Мальмё.
Усилием воли отогнав мрачные мысли, Валландер посмотрел на Анн-Бритт.
— Твои предположения, — сказал он. — Что ты об этом думаешь? Что же в действительности произошло? Рассказывай по порядку. Ни о чем не умалчивая.
— Он вышел из дома, — сказала Анн-Бритт. — Хотел прогуляться по побережью. Встретиться с кем-нибудь. Или просто поразмяться. Но вышел он ненадолго.
— Почему?
— Деревянные башмаки. Старые и поношенные. Неудобные. Но вполне подходящие, если собираешься немного прогуляться.
— Продолжай.
— Это случилось вечером. Что говорит медэксперт по поводу времени?
— Он пока не знает. Продолжай. Почему вечером?
— Днем слишком велик риск, что тебя заметят. В это время года на побережье всегда кто-нибудь да есть.
— Это все?
— Явный мотив отсутствует. Но я думаю, можно предположить, что у убийцы был план.
— Почему?
— Он отвел себе время на то, чтобы спрятать труп.
— Зачем он это сделал?
— Чтобы оттянуть момент, когда тело будет обнаружено. Чтобы успеть убраться с места преступления.
— Но его никто не видел. И почему ты говоришь, что это был «он»?
— Вряд ли женщина ударит человека топором по позвоночнику. Женщина, доведенная до отчаяния, может дать мужчине топором по голове. Но она не станет снимать скальп. Убийца — мужчина.
— Что нам о нем известно?
— Ничего. Если только ты не знаешь чего-то, что неизвестно мне.
Валландер покачал головой.
— Ты сообщила примерно то, что мы уже знаем, — сказал он. — Думаю, пора предоставить дом в распоряжение Нюберга и его людей.
— Вокруг этого дела будет большой переполох, — сказала она.
— Да уж, — ответил Валландер. — Завтра начнется. Тебе повезло, что ты уходишь в отпуск.
— Хансон уже спрашивал, могу ли я отложить отпуск. Я сказала, что могу, — ответила Анн-Бритт.
— Езжай домой, — сказал Валландер. — Я собираюсь сказать всем, что мы встречаемся завтра рано утром в семь часов, чтобы разобраться с работой по розыску.
