Книга Ложный след, страница 64. Автор книги Хеннинг Манкелль

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Ложный след»

Cтраница 64

Валландер чувствовал личную ответственность за их судьбы — потому что так воспитано все его поколение, и еще потому, что для собственной дочери он, похоже, был никудышным отцом.

Валландер часто замыкался в себе. Тогда общаться с ним становилось крайне трудно: он приобретал отсутствующий вид, погружался в меланхолию, и слова из него приходилось вытаскивать клещами. Приступы меланхолии нередко сопровождались бессонницей. Но сейчас он должен работать — работать во что бы то ни стало, как полицейский-одиночка и как руководитель целой команды. Потому-то Валландер и старался, пользуясь короткой прогулкой, подавить в себе чувство тревоги и привести мысли в порядок.

Он не уставал задавать себе один и тот же невеселый вопрос: в каком мире они живут? В мире, где молодые люди сжигают себя заживо или пытаются покончить с собой другим способом. Валландер решил, что сейчас они находятся в эпицентре эпохи, которую можно назвать эпохой несбывшихся надежд. То, во что они верили, что они так старательно возводили, на поверку оказалось гораздо менее прочным, чем ожидалось. Они думали, что строят дом, а на самом деле лишь возводили монумент над тем, что уже отошло в прошлое и даже успело наполовину забыться. Швеция рушилась вокруг них, словно опрокинутый гигантский стеллаж. И никто не знал, что за плотники стоят там в прихожей и ждут, когда можно будет войти и установить новые полки. И уж, конечно, никто и понятия не имел, как эти новые полки будут выглядеть. Кругом — полная неясность, если не считать жары и лета. Молодые люди кончают жизнь самоубийством или пытаются это сделать. В домах не живут, а прячутся. А полиция спокойно дожидается того дня, когда места предварительного заключения передадут в ведение частных охранных фирм и там появятся люди в совсем другой униформе.

Валландер утер пот со лба. Хватит. Нервы у него не железные. Но он все-таки продолжал думать о мальчике с настороженным взглядом. Потом — о Линде, а потом уже и сам не зная о чем.

Сведберг уже поджидал его на лестнице у больницы. Неожиданно Валландер покачнулся, будто собираясь упасть: сильно закружилась голова. Сведберг хотел было протянуть ему руку, но Валландер только отмахнулся. Заметил, что у Сведберга на голове красовалась чудаковатая кепка, которая к тому же была ему явно не по размеру.

После некоторых колебаний Валландер все же решил зайти в кафетерий, который располагался справа от входа. В кафетерии сидели бледные люди — кто на каталках, кто с переносными капельницами; они пили кофе в окружении бодрящихся друзей и родственников, которым больше всего на свете хотелось вновь очутиться на солнце и забыть о таких вещах, как больница, смерть и беда. Валландер взял кофе и бутерброд, Сведберг удовольствовался стаканом воды. Валландер понимал всю неуместность их трапезы, потому что в эту минуту дочь Карлмана находилась при смерти. Но для него кофе имел особое значение: кофе был его палочкой-выручалочкой. Он помогал Валландеру переносить все, что творилось вокруг, и перед решающим сражением комиссар прежде всего позаботился бы о том, чтобы у него в окопе всегда был горячий кофе.

— Звонила вдова Карлмана, — сказал Сведберг. — Она была на грани истерики.

— Что с собой сделала девушка? — спросил Валландер.

— Приняла таблетки.

— И что потом?

— Кто-то ее нашел, случайно. Она была без сознания. Пульс почти не прощупывался. Сердце остановилось, когда ее привезли в больницу. Дела у нее очень плохи. Тебе вряд ли удастся с ней поговорить.

Валландер кивнул. Он не расстроился: он понимал, что прогулка до больницы нужна прежде всего ему самому.

— Что говорит мать? — спросил Валландер. — Осталось какое-то письмо? Записка с объяснением?

— Все произошло совершенно неожиданно.

Валландеру снова вспомнилась пощечина.

— Когда я встречался с этой девушкой, мне показалось, что она не в себе, — произнес он. — Она действительно ничего не оставила?

— Во всяком случае, мать о письме не упоминала.

Валландер задумался.

— Окажи мне одну услугу, — сказал он чуть погодя. — Съезди туда и расспроси о письме: было оно или нет. И, пожалуйста, будь внимателен.

Они вышли из кафетерия и поехали назад. Валландер решил, что сможет узнать о состоянии девушки по телефону, поговорив с врачом.

— Ты найдешь у себя на столе кое-какие бумаги, — сказал Сведберг. — Я допросил по телефону журналиста и фотографа, которые были у Веттерстедта в день смерти.

— Это что-нибудь дало?

— Только подтвердило наши предположения. Веттерстедт вел себя, как обычно. Никакой угрозы поблизости не чувствовалось. По крайней мере, сам Веттерстедт ни о чем не подозревал.

— Значит, ты считаешь, что мне эти бумаги читать уже не обязательно?

Сведберг пожал плечами.

— Один ум — хорошо, а два лучше.

— Не уверен, — ответил Валландер и бросил рассеянный взгляд в окно машины.

— Экхольм работает над психологическим портретом. Делает последние штрихи, — сообщил Сведберг.

Валландер пробормотал в ответ что-то невнятное.

Сведберг высадил его перед управлением и сразу поехал к вдове Карлмана. Валландер забрал сообщения, оставленные для него в дежурной части. Там опять сидела новая девушка. Он спросил про Эббу. Оказалось, что та в больнице, снимает гипс с запястья. А ведь я мог бы ее навестить, подумал Валландер. Пока я был там. Впрочем, разве это называется «навестить»? Если человеку всего-навсего снимают гипс?

Он поднялся к себе в кабинет и распахнул окно. Не садясь за стол, он пролистал бумаги, о которых говорил Сведберг. Вдруг вспомнил, что просил также принести ему фотографии. Ну и где они, черт возьми? Валландер принялся искать номер сведбергова мобильника. Наконец нашел.

— Где фотографии? — спросил он, не стараясь скрыть свое раздражение.

— Разве они не лежат на столе? — удивился Сведберг.

— Ничего здесь не лежит.

— Значит, они у меня. Наверно, забыл в кабинете. Их прислали сегодня по почте.

Коричневый конверт с фотографиями лежал у Сведберга на столе, где царил педантичный порядок. Валландер тут же разложил карточки перед собой и уселся в кресло. Веттерстедт позировал у себя дома, в саду и на пляже. На одной из фотографий, на заднем плане, виднелась перевернутая гребная лодка. Веттерстедт улыбался фотографу. Седые волосы, которые скоро будут срезаны с его головы, взъерошены ветром. Фотографии излучали гармонию и безмятежность, с них глядел человек, смирившийся со своей старостью. Ничто не предвещало беды. Валландер подсчитал, что, когда делались эти снимки, Веттерстедту оставалось жить около пятнадцати часов. На фотографиях он видел Веттерстедта таким, каким тот был в последний день своей жизни. Валландер в задумчивости просидел над снимками еще несколько минут, потом засунул их в конверт и вышел из комнаты. От Сведберга он хотел было вернуться к себе, но вдруг передумал и остановился перед кабинетом Анн-Бритт Хёглунд. Дверь, как всегда, была приоткрыта. Анн-Бритт сидела, склонившись над какими-то бумагами.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация