— Вы кто? — обратился он ко второму мужчине, который был заметно моложе Йельма.
— Геерт не понимает по-шведски, — сказал Йельм. — Он из Амстердама. Можно сказать, случайно в гости зашел.
— Скажи ему, что я должен посмотреть его документы. Немедленно.
Йельм говорил по-английски очень плохо, существенно хуже Валландера. Мужчина в простыне исчез и вернулся с голландскими водительскими правами. Писать Валландеру, как всегда, было нечем. Он запомнил фамилию мужчины — ван Лоенен — и вернул ему права. Затем задал несколько коротких вопросов по-английски. Ван Лоенен утверждал, что работает официантом в одном из амстердамских кафе и что именно там он познакомился с Петером Йельмом. В Мальмё он в третий раз. Через два дня должен поездом вернуться в Амстердам. Выслушав все это, Валландер попросил его покинуть комнату. Тем временем Йельм — как был, в пальто и шляпе, надвинутой на лоб, — уже успел расположиться на полу. Но тут уж Валландер рассердился.
— А ну, сними шляпу! — прорычал он. — И сядь на стул. А то вызову машину и заберу в управление.
Йельм спорить не стал. Он отшвырнул шляпу в сторону, и та, описав широкую дугу, приземлилась в оконной нише, между двумя цветочными горшками. Приступая к разговору по существу, Валландер все еще сердился на Йельма. Он даже вспотел от злости.
— Бьёрн Фредман мертв, — резко сказал он. — Впрочем, для тебя это, может быть, не новость?
Йельм замер. Валландер понял, что тот ничего не знал.
— Его убили, — продолжал он. — Кроме того, ему в глаза накапали кислоту. И срезали часть кожного покрова головы. Это произошло три дня назад. И теперь мы разыскиваем преступника. До этого он убил еще двух человек. Сначала политика по имени Веттерстедт. А потом Арне Карлмана, который торговал предметами искусства. Пока тебе все ясно?
Йельм медленно кивнул. Валландер безуспешно пытался понять, что тот сейчас чувствует.
— Так вот почему Бьёрн не отвечает по телефону, — чуть погодя проговорил Йельм. — Я ему вчера весь день звонил. И сегодня утром тоже.
— И чего ты от него хотел?
— Думал пригласить его на обед.
Врет, ясное дело, подумал Валландер. Он все еще сердился на Йельма за его наглые выходки, и проявить жесткость не составило бы ему труда. За много лет работы в полиции Валландеру лишь дважды случалось потерять самообладание на допросе и ударить человека. Он знал, что, как правило, он в состоянии контролировать свои эмоции.
— Не ври, — сказал Валландер. — Если тебе не терпится увидеть, как я ухожу отсюда вон через ту дверь, то ты сейчас четко, внятно и, главное, правдиво ответишь на мои вопросы. Иначе я тебе такое устрою, что мало не покажется. Мы имеем дело с сумасшедшим серийным убийцей. И это дает полиции особые полномочия.
Последнее, разумеется, было ложью. Но Валландер видел, что его слова произвели на Йельма должное впечатление.
— Я звонил насчет одного пакета, который принадлежит нам обоим.
— Что за пакет?
— Так, экспорт-импорт. Бьёрн задолжал мне незначительную сумму.
— Незначительную — это какую?
— Незначительную. Тысяч сто. Не больше.
Валландер подсчитал, что эта «незначительная сумма» составляет несколько его месячных окладов. Это рассердило его еще больше.
— Ладно, мы еще вернемся к твоим делам с Фредманом, — сказал он. — Об этом позаботится мальмёская полиция. А мне ты скажешь, кто, по-твоему, мог убить Фредмана.
— Да уж во всяком случае не я.
— Ну, это мы еще посмотрим. Есть другие версии?
Валландер видел, что Йельм действительно старается.
— Не знаю, — наконец сказал тот.
— Похоже, ты сомневаешься.
— У Бьёрна были дела, о которых я ничего не знал.
— Например?
— Я не знаю.
— Отвечай как следует!
— Послушайте, какого черта! Я не знаю! Какие-то дела у нас с ним были общие. А чем Фредман занимался в остальное время, я понятия не имею. У нас и не принято слишком любопытствовать. Чем меньше знаешь, тем лучше. Впрочем, это уже другой разговор.
— У тебя есть хотя бы какое-нибудь предположение, чем мог заниматься Фредман?
— Ну, например, долги вышибать.
— Гангстер, значит?
— Что-то вроде того.
— А кто был его заказчиком?
— Не знаю.
— Не ври.
— Я не вру. Я правда не знаю.
Валландер ему почти поверил.
— Что еще?
— Он был очень скрытен. Много ездил. Возвращался загорелым. И сувениры привозил.
— Куда он ездил?
— Он никогда не рассказывал. Но после поездок у него всегда водились деньги.
Валландер подумал о паспорте Фредмана. Ведь паспорта они так и не нашли.
— Кто, кроме тебя, знал Бьёрна Фредмана?
— Да уж, наверно, многие.
— А кто был знаком с ним так же хорошо, как ты?
— Никто.
— У него была женщина?
— Что за вопрос? Естественно, у него были женщины.
— А постоянная подруга?
— Он часто их менял.
— Почему?
— А почему вообще меняют? Почему я меняю? Почему сегодня у меня парень из Амстердама, а завтра из Бьярреда?
— Из Бьярреда?
— Это я для примера, черт возьми! Пожалуйста, можно из Хальмстада, если вам больше нравится.
Валландер встал. Он наморщил лоб и разглядывал Йельма, испытывая к нему инстинктивное отвращение. Отвращение к вору, для которого сто тысяч — незначительная сумма.
— Густав Веттерстедт и Арне Карлман, — проговорил Валландер, выдержав паузу. — По твоему лицу я понял, что ты знал об этих убийствах.
— Газет я не читаю. Но телевизор смотрю.
— Ты не помнишь, чтобы Бьёрн Фредман упоминал их имена?
— Нет.
— Может, ты просто забыл? Может быть, Фредман все-таки знал их?
Йельм молчал больше минуты. Валландер ждал.
— Я совершенно уверен, что ничего не забыл, — наконец сказал тот. — Но я мог просто не знать об их знакомстве.
— Сейчас на свободе разгуливает опасный тип, — сказал Валландер. — Он хладнокровен и расчетлив. И он сумасшедший. Он влил кислоту в глаза Фредмана. Это было очень и очень больно. Ты понимаешь, что я имею в виду?
— Да.
— Я хочу, чтобы ты немного поработал для меня ногами. Будешь везде рассказывать, что полиция ищет связь между этими тремя людьми. Я полагаю, ты согласен с тем, что нам необходимо остановить этого парня. Того, кто влил кислоту в глаза твоему приятелю?
