Святослав закрыл глаза. Он всё ещё находился под влиянием удивительной способности Великого Могуна весь Мир преогромный единым зраком окидывать. Наверное, помогло и волшебное зелье, так что Святослав быстро окунулся в прозорливое ви́дение Яви. И в том ви́дении заняло свое место всё сообщённое посланцем Ейской тьмы и то, что позже изложили вызванные на доклад Издеба и помощник начальника Тайной стражи Варяжко: на торжищах булангарские купцы, напившись хмельного молока, похвалялись, что земли хазарские с Итилем, Беленджером и Семендером себе заберут, а потом пойдут на Русь тьмами несметными. Ясно узрел русский князь земли и народы, на них живущие, купеческие караваны, идущие из одних земель в другие, люд на торжищах и земледельцев в тех краях, куда не достигает студёное дыхание Деда Мороза. Видел схватки военные византийцев с агарянами, купцов с разбойниками на сухопутье и в морях, дворцы красоты необычайной и убогие хижины. Всё в мире огромном двигалось и жило, рождалось и умирало, и было то ви́дение чудным и простым в одночасье, хотелось зреть и зреть сии картины живые. Но вот взгляд его поплыл над землями Булангарскими, и узрел князь то, чего и не желал бы. В разных сторонах сей земли стратигосы греческие выстраивали в боевые порядки конницу и учили ею охватывать в Русское коло супротивника, и Птицей строиться, и Ладьёй, и коло рвать, и отходы да перестроения борзо делать. «Снова „любезные“ мне византийцы покоя-передыху земле Русской не дают, едва подстрекаемых ими хазар разбили, а они уже новые мясы человеческие на людоедский стол готовят!» Заныло от тоски смертной сердце Святослава, потому как ему-то добре ведомо было, какой кровью витязей русских, сколькими вдовами в землях славянских та «учёба» откликнется.
Ускорил он время в созерцании своём и зрел, как по весне благодатной сроятся отдельные полки в тьмы многие, и, топча цветы весенние и выжигая веси и грады русские, покатится бесчисленная эта конница огненно-кровавым валом по земле славянской. И не видел он, где взять столько силы, чтобы тому смертному валу противостоять. Обхватил князь голову руками и не мог решить, что же делать. Потом снова окунулся в созерцание и внимательнее стал изучать, где и какие силы вражьи в сей час находятся и чем заняты, и просил Отцов-Богов славянских помочь нелёгкую задачу ту решить. И свершилось по измоленному: узрел князь, что и как надлежит делать. Уже возвращаясь взором чаровным к Киеву-граду, заметил приближающиеся по Непре две греческие лодии и сопровождающий их по берегу конный отряд. Он чем-то привлёк внимание князя, но вскоре поблекли ви́дения, и Святослав очнулся в своей крошечной горенке под самой крышей терема.
Утром князь приказал трубить сбор военачальников. Собранный и решительный, он выехал вперёд и молвил:
– Друзья мои верные, боевые соратники, братья! Нынче взял я Меч мой в руки и хотел, по обыкновению, вложить в ножны. А тот вдруг молвил мне: «Что сидишь в Киеве, князь? Булгары на Волге собирают силы на Русь. Надо идти в поход и разбить их, пока не укрепились».
Отвечал я Мечу: «Поздно уже в поход идти. Дожди превратили дороги в болота и трясины».
А Меч опять за своё: «Скоро подзимье, на болота и топи падут снега белые, Дед Мороз свои дороги настелет и на реках мосты наведёт. И ты со своей конницей легко пройдёшь по тем болотам и рекам, нежданно-негаданно пред врагами появишься и обрушишь на них силу свою!»
Рёк я Мечу: «В полюдье идти надо, на украинах суды творить, правление княжеское утверждать».
А Меч отвечал мне: «В полюдье тебе этой осенью ходить не надобно. Десятину княжескую Киеву сполна заплатили хазары, койсоги, яссы, Тьмуторокань, бжедухи и прочие народы. Можешь на сей раз не брать десятину с Руси. Рать и дружина хорошо отдохнули и могут отправиться на Каму, Оку и Волгу, чтоб сразиться с булгарами!»
– А теперь вопрошаю я вас, друзья, – обратился Святослав к военачальникам, – правду ли рёк мне Меч? Кто может возразить ему? Не бойтесь, говорите по сердцу!
Некоторое время над рядами стояла тишина.
Первым не выдержал горячий темник Блуд.
– Верно, княже! – вскричал он. – Хватит за жён держаться и брагу пить, пора погулять нам в поле!
– Наши мечи с твоим согласны!
– Нельзя дать булгарам сроиться!
– Столько крови в хазарской земле пролили, а они отобрать норовят?
– В поход! На Волгу!
– В поход! – воскликнул Святослав, сверкая очами и потрясая мечом. И радостно слушал, как гудят боевым кликом его темники и тысяцкие, ровно потревоженный улей, из которого разозлённые пчёлы готовы вылететь на врага дружным роем.
Вызвав Припасного темника, князь велел немедля заготавливать на путях сено, солому, припасы и всё необходимое для рати. К вечеру на доклад явился вернувшийся Ворон и поведал князю всё, что удалось изведать на полудне.
– А ещё, – докладывал Ворон, – прибыло посольство из греческих климатов, что в полуденной Таврике. Двумя лодиями пришедши, и две сотни конных берегом. Во главе топарх греческий, одного из тех климатов предводитель, желают тебя, княже, видеть и говорить от лица всех климатов греческих, что в той земле есть.
– Чего хотят сии посланцы? – вскинул бровь Святослав.
– Мира просят, не карать их, обещают всяческую поддержку и дружбу, – отвечал начальник Тайной стражи.
– А есть за что карать? – спросил князь.
– После того как мы с Тьмутороканью и Фанагорией покончили да поставили на тех украинах полки сторожевые, – продолжил начальник Тайной стражи, – лишились Хазарщина с Визанщиной гнёзд своих осиных, откуда изведывателей да стратигосов на нашу землю удобнее всего запускать было. И многие в эти самые климаты подались, оттуда стараются нам непотребства творить.
– Упреждали те климаты не творить оного?
– А как же, княже, упреждали, – подтвердил Тайный тиун, – только для торговца пенязи дороже слова данного. Из тех климатов стратигосы да злато греческое опять в хазарские да булангарские земли потекли, вот и послал темник Мечислав туда воев крепких, чтоб напомнили торгашам о чести и совести. Хазарские климаты от моря Сурожского до устья Непры прошерстили так изрядно, что и византийские у Хорсуни зацепили, чтоб в науку было.
– Греки защищались крепко? – спросил Святослав.
– По-настоящему только этот топарх и защищался, он выставил… – Ворон заглянул в свои тайные записи, – сто конников да триста лучников и пращников. Наш небольшой отряд в двести копий, сотня конных и сотня пеших, уже прошёл все те климаты, которые надлежало покарать, и столкнулся с его воинством. В первой схватке топарх устоял, а наш отряд возвернулся.
– И решил ехать в Киев после того, как схватился с нашими воями? Хм, сей грек не робок, – одобрительно молвил князь.
– Он хотел искать защиты у царьградского василевса, да остальные знатные люди, старейшины местные, об этом и слушать не желали, боясь, что мы вернёмся с большим числом воинов, – пояснил Ворон. – К тому же среди знатных людей тех климатов не только греки, есть хазары, аланы, а славян не менее половины будет.
