Многотысячная дружина, будто вода в ветошь, «впиталась» в березняк. На опушке выстроилось Сердце во главе с князем.
Между тем хазарская конница – теперь уже можно было различить, что это хазары, – приблизилась к лесу, но, по-видимому, входить в него не собиралась, торопясь мимо. К Святославу вновь подъехал хмурый Свенельд.
– Может, княже, к хазарам гонца послать с вестью, что земля эта отныне Киеву принадлежит и им отсюда убираться надо подобру-поздорову, – предложил бывший воевода.
– Гонцов я уже посылал, хватит, – мотнул головой Святослав. – Хазары доброе слово только после битья понимают, посему пусть им меч вначале скажет, кто отныне на земле этой хозяин, а тогда и поговорим с теми, кто жив останется!
Вот уже Правое Крыло хазарское сравнялось со Святославовым Сердцем. Прозвучала команда – и русская конница рванула вперёд, по лицу стеганули ветки, но этого уже никто не замечал.
Команда – как прыжок в ледяную воду, все страхи и волнения накануне, а потом только бодрящий холод, лёгкость и сила в окрепших мышцах.
Удар был совершенно неожиданным для вражеской конницы. Сердце Святослава обрушилось на хазарское Крыло, враз отсекло его и принялось ожесточённо кромсать. Однако хазары быстро опомнились, видимо, их предводитель был опытным, – они на ходу перестроились и стали окружать русов. Теперь туго пришлось Святославу, благо Горицвет с Притыкой вовремя подоспели на выручку и в свою очередь начали обтекать хазарскую конницу. Страшная, жестокая битва закипела кругом: кричали люди, хрипели и ржали кони. Большие умные глаза животных теперь, как и у людей, выражали боль, страх, ярость и муку. А жизни воинов плясали танец смерти на остриях их булатных мечей, и только миг порой отделял Явь от Нави. Но бой был непродолжительный, хазары приложили все силы, чтобы прорвать русское коло, им это удалось, и основные тьмы во весь опор помчались в степь, а уцелевшая часть Правого Крыла в несколько потоков устремилась к лесу. Святославовы воины «на плечах» противника ворвалась следом, но настичь и окружить не смогли. Оставив в березняке часть своих людей изрубленными, хазары кинулись прочь, растекаясь по степной равнине.
Путята и Блуд с полками устремились вдогонку, но было видно, как скоро увеличивается между ними разрыв и степняки уходят всё дальше.
– Не догонят! – досадливо хлопнул по колену Святослав. – И что за кони у этих хазар, будто молнии!
– У них хорезмские кони, – проронил стоявший рядом Свенельд, – чистых кровей.
– Отчего ж мы таких не заведём? – спросил Святослав.
– Больно дорого стоят. Наша конница ещё князем Ольгом заведена была, и с тех пор мы покупаем коней у греков. Койсоги просят за коня два золотых быка, а греки за одного продают…
– Потому что не чистокровные, они только шагом хорошо идут, а вскачь быстро выдыхаются, – заметил кто-то из темников.
– Значит, – рёк Святослав, – надо менять скакунов, поскольку на поле сечи быстрый конь даёт половину победы. Отныне велю щадить хазарских скакунов и пересаживаться на них, слыхали? – повернулся он к темникам.
– Слыхали, княже, будет исполнено!
– А теперь ранеными займитесь! – велел Святослав.
Он был недоволен собой и старался скрыть раздражение. Если бы не замечание Свенельда, бой с хазарами мог быть намного кровопролитнее. Да и сам-то сечей командовать должен был, а полез в бой первым, кабы не быстрые и дружные действия Горицвета с Притыкой… Эх, да что там! Впору деду Велесдару на свои промахи жаловаться…
Святослав скользнул рукой к правому голенищу и сжал старую рукоять засапожного ножа, будто повинился перед мудрым волхвом. Затем, спешившись, он пошёл по недавнему полю битвы.
Тихий стон и жалобное ржание донеслось справа. Князь повернулся на звук. Буланой масти лошадь то склоняла голову до земли, то вскидывала её и, косясь встревоженными очами, била копытом и ржала, как почудилось Святославу, призывно и жалобно. «На помощь зовёт», – догадался князь и поспешил к ней. У ног кобылы, раскинув руки, лежал молодой сотник из Горицветовой тьмы. Глаза его были закрыты, и только тихий стон срывался иногда с искусанных до крови уст. Из раны на плече сочилась кровь. Святослав встал на колени подле раненого, осторожно развернул окровавленные края кольчуги. Кожаный мешочек с травами висел у сотника, как положено, на груди на шёлковом шнуре. Нож князя одним точным движением перерезал шнурок. Щедро посыпав рану измельчённой смесью трав и истолчённых в пыль каменьев, Святослав сотворил волховское заклинание, прося кровь-руду затвориться и не покидать боле тела, которое в ней так нуждается.
Видно, умелым и сильным воином был тот хазарин, что ранил сотника, – разрубить кольчугу непросто, наверное, и ключицу повредил…
Святослав стёр травой капли крови с ножа и водворил его за голенище, решив не трогать раненого, пока рана не закроется спасительной корочкой. Навстречу извилистой цепью по полю шли дружинники, ища среди поверженных живых. А со стороны Дона двигались всадники – из погони возвращался Блуд с людьми.
Святослав подобрал копьё, воткнул в землю, водрузив наверх шелом сотника.
– Жив, – сказал он подошедшему воину, – РУДУ остановил, рану присыпал, пусть пока полежит, чтоб рана закрылась…
– Добро! – кивнул воин и занялся другими ранеными.
Святослав вернулся к своему Белоцвету, но в седло садиться не стал, а, взяв под уздцы, повёл к лесной опушке, куда уже подъезжали всадники Путяты и Блуда.
Князь шёл по краю поля сечи, крепкой рукой удерживая повод, потому как конь то и дело нервно ржал и тряс головой, когда мёртвые тела встречались на их пути.
– Ну-ну, спокойнее, брат, спокойнее, тебе ещё много смертей видеть придётся, так что привыкай, – говорил Святослав, поглаживая коня по умной морде. – А не будем врага разить, так он изведёт нас всех, разве только те останутся, кто в рабстве трудиться станет, – так уж лепше смерть красная в бою правом, чем неволя…
Святослав дошёл до опушки, где уже гарцевал на добром вороном коне, снаряжённом дорогой сбруей, возбуждённый и запылённый Блуд. Очи его, несмотря на усталость, радостно сияли. Невдалеке стояли связанные по рукам пленные хазары.
– Ай да Блуд! – рассмеялся Святослав. – Как же ты их настиг? Мы ведь все видели, что они ушли от погони.
– И они думали, что ушли! У Дона остановились и стали коней поить да ладить, а тут мы и налетели ястребами. Давно я о таком коне мечтал! – Блуд похлопал мускулистую шею жеребца. – Хорош конь, ой как хорош! – довольно восклицал он. – Не скачет – ветром над степью стелется! Да и хозяин его – птица важная, троих наших уложил, пока взяли… – Блуд кивнул, и к Святославу подвели пленного воеводу.
«Видно, славянской крови в нём на треть, не менее, – отметил про себя Святослав, – кожа светлая, да и ростом для хазарина высок». Пронзительный взгляд из-под тёмных бровей мимолётно кого-то напомнил, но кого?
– Развяжите! – велел князь.
