Князь постоял, угрюмо глядя себе под ноги и держась за луку седла, подумал, потом отпустил седло, отяжелевшим шагом прошёл немного в сторону и осторожно опустился на траву. Стременной мигом расстелил попону, и Святослав едва успел прилечь на правый бок, как тут же забылся глубоким долгим сном, похожим на беспамятство.
Глава 6
Семик-день
На Киевщине справляли Семиярило, или Семик-день, который приходится на седьмой четверг после Богоярова дня.
С самого утра девушки украшали берёзы и водили вокруг них хороводы.
Коляда забежала к Овсене, и они вместе пошли за околицу. Там девушки, взявшись за руки, уже вели коло вокруг старой высокой берёзы, украшенной лентами, мехами-кунами и золочёными орехами. Девушки пели:
Сёмушка, Семикушка,
Белая берёзонька,
А и некому берёзку наряжати,
А и некому кудряву заломати,
Лю-ли, лю-ли, заломати!
Уж я ту берёзку наряжала,
Уж я ту берёзку заломала,
Лю-ли, лю-ли, заломала!
Как одной да в поле не ходити,
Так негоже незамужней быти,
Лю-ли, лю-ли, незамужней быти!
В это время девушки принесли настоящие воинские меч и щит. Меч воткнули подле берёзы, а щит прислонили к стволу – Берёза стала мужем. Увидев подходивших Коляду и Овсену, девушки остановились, потом подхватили Коляду под руки и повели к берёзе, напевая:
Уж как мы Колядушку возьмём,
Уж как красну девицу сведём
За белые ручки, да к берёзе белой,
Да за ту Берёзу мы Колядушку
Замуж отдадим!
Повенчали Коляду с Берёзой, чтоб достался ей муж смелый и храбрый, настоящий витязь и защитник.
Хотели и Овсену повенчать – Овсенка, мол, у нас тоже незамужняя, да кто-то цыкнул:
– Не знаешь, что ли, дитя у неё есть…
– Дитя? Да от кого же?
– Про то неведомо, а она никому не сказывает…
– Ну, значит, ждёт, надеется, авось сыщется муж-то…
– Тогда давайте Любавушку с Берёзою венчать, она у нас самая старшая!
И девушки, весело смеясь, опять запели и заплясали вокруг дерева.
И повсюду в больших градах и малых весях девушки пели песни Семиковой Берёзе, и повсюду венчали ей незамужних девушек. А расходясь, каждый нёс от Берёзы домой гостинец – золочёный орех или пёструю ленточку, а то и шкурку звериную, мехом играющую.
А в стольном граде Киеве Наместник Великого Могуна правил перед богами требы, как в древние дни, и каждый вспоминал свой Род и Родичей, благодарил уходящего Яро за силу, данную им земле и растениям, зверям и птицам, и роду русскому, чтобы они жили и радовались. А девушки, кто не нашёл этой весною суженого, приходили к Семиковой Берёзе и венчались с ней, прося мужа достойного.
Княгиня Ольга шла в сей день в деревянную церквушку, что опять византийскими зодчими была отстроена после сожжения, и слушала там службу. И семиковых орехов не ела, и даров богам славянским не приносила. А народ киевский на то неодобрительным оком посматривал, но Гарольд с Варяжской стражей был начеку – во все концы Киева разослал своих людей, чтобы следили за порядком и предотвращали бесчинства.
А мать Ольга, вернувшись с богослужения, сидела в своей высокой гриднице и думу думала про то, чего и быть-то вовсе на самом деле не может, а именно чтоб русичи были подобны византийцам, с понятием да обхождением, с кротостью да страхом пред князем и богом. Вот было б тогда лепо, пристойно! Да где там… Понятия кротости да страха божьего – они ведь не сами по себе у византийцев, а от веры Христовой, а нашему люду хоть кол на голове теши, никак не отворотятся от своих идолов и не прильнут к новой вере.
Послышался негромкий стук в дверь, и в гридницу вошёл отец Алексис.
– Дай Бог тебе здоровья и благополучия, мать наша княгинюшка! – приветствовал духовник Ольгу с почтительным поклоном. – Хотя и виделись нынче…
– Что скажешь, святой отец, чем порадуешь?
– А тем, матушка княгиня, что, слава Богу нашему Иисусу, – тут священник привычно перекрестился, на миг кинув взор к небу, – наконец-то спокойнее стало в Киеве. Вот только с утра бесов тешат, позорища устраивают. Зато кудесники все на мовь в леса подались. Гарольд за порядком в граде бдит крепко, только жаль, не смог изловить зачинщика смуты – кудесника Избора. Про Избора Гарольд мне рассказывал, что посыльный настиг-таки кудесника оного у самой Берестянской пущи и хотел смутьяна в Киев препроводить, да не смог.
– Неужто старик одолел в схватке молодого сильного воина из княжеской дружины? – с сомнением вопросила Ольга.
– Какая там, матушка, схватка, – досадливо махнул рукой Алексис. – Избор-то этот, как настиг его посланец Гарольдов, стукнул посохом, ударился оземь, оборотился рыжей лисою, да в кустах и скрылся! Гарольд молвит, что воину своему как себе верит. Если тот рассказал, значит, так всё и было.
– Не иначе, святой отец, бесовскою силою владеют треклятые волхвы да кудесники, – воскликнула Ольга, – и как против того бороться?
– Забываешь, княгинюшка, что сын твой сам с кудесниками молится и почитает богов языческих. Так что, пока князь веру христианскую не примет, ничего не поделаешь супротив всех этих кудесников, волхвов да ведунов.
– Сам знаешь, отче, сколько сил и слов разных потратила я, чтобы сына на путь христианский наставить, всё тщетно!
– Ведаю, матушка. – Голос Алексиса стал проникновенным, мягким. – Да только тебе в этом тяжком деле, как мы уже говорили, верная помощница нужна. Не хочет князь Святослав мать родную послушать, так, может, жену послушает. Как хорошо, что ты обратилась к Василевсу. Да и я письмишко патриарху послал, он дочь свою во Христе никогда в беде не оставит. Христианин христианину помогать должен и тем добродетель свою перед Господом на деле доказывать! Будет у князя жена, собой хороша, умна, понимающая, когда и что молвить надо, а когда смолчать, и – самое главное – христианка!
– Дай-то Бог! – вздохнула Ольга. Потом спросила: – Как идут дела с обращением в веру христианскую, батюшка, много ли народу прибавилось?
– Ох, мало, матушка! Вот, Гарольда твоего, слава Богу, в Григория перекрестили. А ещё лодочник один за деньги твои окреститься согласен, а другие над ним смеются, потому как он бражник беспробудный и пьяница. Нет, мать Ольга, нельзя добиться смирения на Руси без крещения Святослава. Люди так и молвят: коль Перун ему, мол, победу даёт, так за что будем от богов своих отрекаться? Надо срочно женить князя на христианке!
И они пустились в обсуждение подробностей.
В тот же день в Киев прибыл гонец от Святослава и поведал о победе над хазарами на Миусе и Донце-реке.
Высыпал народ на улицу, стал песни петь. Тотчас все пошли к Мольбищу, где Наместник Великого Могуна сотворил всенародное моление и прославление Святослава с дружиной. А потом люди на радостях устроили великие гулянья.
