— Микаэль! — позвала я. — Немедленно вернись! Сейчас же, слышишь!
Но он, разумеется, и не подумал послушаться. Я побежала за ним, но вскоре была вынуждена остановиться, чтобы отдышаться. А его фигурка уже мелькнула на другой стороне пруда, возле дома. Он на миг обернулся и одарил меня злорадной улыбкой, а потом скрылся за углом.
Я поспешила к тому месту, где его нашла, и пошарила глазами по пруду. Долго искать не пришлось: недалеко от берега в воде билась лягушка. К спинке был ловко привязан камень, буквально пригвоздивший её к месту. Сначала я попыталась дотянуться до неё веткой, но безрезультатно. Тогда я стянула чулки, башмаки и, приподняв подол, зашла в воду. Она оказалась просто ледяной. Сцепив зубы, я сделала несколько шагов и подхватила брыкающуюся лягушку.
Разумеется, именно в этот момент на дорожке раздались шаги. Мистер Фарроуч вынырнул из-за поворота и замер при виде меня, стоящей по щиколотку в воде с лягушкой в руках. Я не дала ему опомниться и начала первой:
— Гордитесь собой! — воскликнула я, потрясая лягушкой. — Ученик догоняет вас семимильными шагами.
— О чём это вы? Или, вернее, о ком? — опешил он.
— О Микаэле, разумеется, — раздраженно ответила я, отвязывая камень.
— Помнится, он ваш ученик, а не мой, — заметил мистер Фарроуч.
Я наконец выпутала лягушку из верёвки и кинула обратно в пруд, подальше от берега.
— Я не учила его мучить животных.
— Как и я.
— Ах да, простите, вы ведь их сразу убиваете. Я видела, что вы сделали с вороной на днях.
Проигнорировав предложенную руку, я самостоятельно вышла на берег.
Он отвернулся, чтобы я смогла спокойно натянуть чулки и обувь, что оказалось не так-то просто из-за промокших ног.
— Я лишь добил её. Птица всё равно не выжила бы.
— Как милосердно!
— Сарказм вам не идет.
— Хотите сказать, что и это дело рук Микаэля? Почему же вы ничего не сказали графине?
Он с минуту смотрел на меня, будто не веря, что я всерьёз, а потом фыркнул.
— А вы когда-нибудь пробовали с ней говорить?
— Лучше скажите, что вам это удобно: готовые экспонаты для ваших опытов. Или будете это отрицать?
Отрицать он не стал. Просто оставил реплику без ответа. Он вообще никогда не пытался оправдаться и попросту не отвечал на вопросы, на которые не хотел отвечать.
— Послушайте, — сказал он после паузы, — мы опять неправильно начали. Все говорят, что у меня скверный характер, но они ещё не сталкивались с вами. Вы сами обратились ко мне за помощью. Так что предлагаю попробовать заново и на этот раз воздержаться от взаимных оскорблений, согласны?
Мне стало неприятно при мысли о том, что он в какой-то степени прав. Я кивнула, и его лицо чуть разгладилось. Он указал вперёд.
— Там дальше есть скамейка, если не возражаете. Я не любитель моционов.
Я двинулась в указанном направлении.
— Знак, — сурово напомнила я. — И имейте в виду: Симона знает, куда я пошла.
— Не могу похвастаться такой же надёжной страховкой, на случай, если вы что-нибудь выкинете, — усмехнулся он. — Ну что ж, гм, в знаке нет ничего особенного. Когда-то давно я случайно наткнулся на него и показал графу. Ему пришлась по вкусу идея наносить это изображение на личные вещи. Он считает, что «мельница» действительно приносит удачу. Если присмотритесь, то заметите её в замке повсюду.
Он вдруг улыбнулся.
— Не вижу ничего смешного, — сухо заметила я.
— Простите, просто вы так смешно морщите нос, полагая, что это придаёт вам суровости.
— А у вас сегодня хорошее настроение.
— Да, оно у меня всегда улучшается после того, как меня пытаются раздеть.
Я пропустила мимо ушей это замечание.
— Мы здесь не для того, чтобы обсуждать мой нос, — холодно парировала я.
— И не мою ногу, — добавил он.
— Так я и знала!
— Об этом речи не будет, — невозмутимо продолжил он, — но не потому, что здесь сокрыта какая-то зловещая тайна. Наоборот, её здесь нет. Это только моя проблема. Никакого отношения к делу мисс Лежер она не имеет.
— Помнится, вчера вам больше нравилось «милая Матильда».
Он слегка побледнел, а потом слегка покраснел, отчего прежний цвет вернулся в лицо.
— Я обещал всё объяснить и сделаю это, — тихо сказал он.
— Кстати, почему вы так резко передумали?
— Потому что я ошибся в вас. А я редко ошибаюсь в людях.
Мы как раз дошли до мраморной скамейки с тяжелым низом и ажурной спинкой — удивительно тонкая работа для такого материала. Из-за прожилок в бледном камне казалось, что она живая и сама здесь выросла.
Он с облегчением присел с одного конца, а я — с другого, отодвинувшись так далеко, как это было возможно.
— В чём именно ошиблись? — осведомилась я.
— Во многом. Например, посчитал вас любовницей графа.
Кровь бросилась мне в лицо.
— Жаль, что у меня нет ничего под рукой! — воскликнула я.
— Хорошо, что у вас нет ничего под рукой, — согласился он.
Удивительно: обычно я весьма сдержанна и вежлива даже с теми, кто мне неприятен. Но встречаются люди, которые в считаные секунды могут вывести из себя, будто жмут на секретную пружину. Вообще-то мистер Фарроуч пока был такой один.
— Хотите сказать, до меня исключений не было? — процедила я.
— Не было, — ровно отозвался он.
— Вы забыли про Матильду, — напомнила я.
— Не забыл. Она не исключение.
Я вскочила с лавки как ужаленная.
— Неправда! — крикнула я, но тут же спохватилась и с беспокойством огляделась.
Но я зря беспокоилась: мы были в этой части парка одни.
— Успокойтесь, сядьте и выслушайте.
— Как вы при мне черните Матильду?
— Я её не черню. И не обвиняю. Хотя, признаю, был зол на неё.
Трудно общаться с человеком, у которого пустые глаза. Обычно мы ориентируемся по их выражению у собеседника. Но при взгляде в его глаза мне вспоминались те черные сгустки на ноге: просто пустота, тьма, выжженные дыры.
— Хорошо, я вас слушаю.
Я скрестила руки на груди и осталась стоять. Но смотреть на него сверху вниз не получилось. Из-за моего невысокого роста, мы оказались на одном уровне.
— Первую ошибку мисс Лежер совершила в силу неопытности. Но остальные были сознательным выбором.
— Что вы подразумеваете под остальными? — я говорила ровно, стараясь не выдать обуревавших меня чувств.
