— Как вы, Энн? Вы меня слышите? — пропыхтел он, не обращая внимания на навалившего сверху Ваухана.
Тот быстро связал ему руки.
Когда до меня дошёл вопрос, я отчаянно закивала и замычала, не способная на большее.
— Не волнуйтесь, всё будет хорошо.
Боже, как я хотела, чтобы кто-то произнёс эти слова! Даже если это неправда и они станут последним, что я услышу в жизни!
Но тут Мэтти вышла из тени, и мистер Фарроуч изменился в лице.
— Матильда… что ты… как ты…
— Здравствуй, Равен, — ласково пропела она. — Я знала, что ты будешь рад меня видеть.
Ваухан рывком поставил пленника на ноги. Потом толкнул к стене и двинул под колени, чтобы тот сел.
— Потом, Мэтти. Надо выяснить, кто ещё знает, — оборвал он, накинул верёвку на вбитый в пол колышек и повернулся к связанному. — Покажи-ка теперь свой фокус с ладошками! — прошипел он и ударил мистера Фарроуча кулаком, так что тот стукнулся затылком о стену. Я вскрикнула в кляп.
— Ну, кто ещё? — рявкнул он.
Мистер Фарроуч поднял на него избитое лицо и улыбнулся полным крови ртом.
— Все знают, и скоро здесь будет констебль.
— Врёшь, — Ваухан коротко пнул его и кинул на Матильду встревоженный взгляд. — Я проверю, ничего без меня не делай.
Матильда кивнула, и он нырнул в проход. Его шаги застучали снаружи, поднимаясь вверх по спирали, и вскоре затихли.
Мистер Фарроуч не стал, подобно мне, требовать у Матильды объяснений: что всё это значит? Что она задумала? Почему полуголая Энн привязана к стеклянному гробу с кляпом во рту? Ему потребовалось гораздо меньше времени, чем мне, чтобы разобраться в ситуации. Глаза мистера Фарроуча — правый теперь еле открывался — быстро перебежали с ложа на фигурный сосуд под ним и остановились на книге в руках Матильды.
— Значит, вот где она была, — пробормотал он.
Мэтти похлопала по обложке.
— Да, я слышала, ты очень расстроился, когда я исчезла. Даже ударился в чёрную магию. Неужели ни капли не верил, что я жива?
— Твой колокольчик, он был так искорёжен…
— Да, — Мэтти задумчиво дотронулась до виска и зло нахмурилась. — Гадкий мальчишка-лакей всё испортил! Если бы не он, Кенрик уехал бы со мной ещё месяц назад. Я ведь всё подготовила: даже спрятала кухонный звоночек, чтобы ты его не нашёл и не навредил мне… нам.
Я поняла, что ошиблась и в этом, решив, что она припрятала его для меня. Я вообще очень во многом ошиблась…
— Матильда, я бы и не стал. Я никогда не причиню тебе вреда.
— Но ничего, так даже лучше, — продолжила она, не обращая на него внимания. — Если бы мы просто уехали, то наш союз постигла бы такая же участь, что и его брак с леди Фабианой: нас бы не признали. — Тут она повернулась ко мне. — Конечно, ты права, Энни, я не собираюсь отдавать Ваухану твою искру, она для Кенрика. Как же он обрадуется, узнав, что со мной всё в порядке! — восторженно заявила та, о ком граф и думать забыл.
— Послушай, — терпеливо прервал её мистер Фарроуч, — что бы Ваухан ни вбил тебе в голову…
— Ваухан? Вбил? — хохотнула она. — Да это мне пришлось постараться, чтобы уместить в его голову несколько простых мыслей. Но в одном он прав: графиня ничего не знает о плане. Когда Ваухан выхаживал меня, то рассказал, как случайно повстречал её недалеко отсюда — она прогуливалась после ссоры с Кенриком. Разумеется, она кучу гадостей о нём тогда наговорила, и, разумеется, Ваухан влюбился в неё с первого взгляда. Мы знаем, она это хорошо умеет, — Мэтти поморщилась, но тут же просияла. — Зато я сразу поняла, как следует поступить. Он так рвался спасти страдалицу… — она усмехнулась, — что легенду не трудно было увязать. Он до сих пор верит, что сам до всего додумался, а я лишь помогаю.
Оставалось только написать тебе, Энни… но я знала, что ты приедешь, — она одарила меня теплой улыбкой, — так что теперь всё сложилось ещё лучше: мы с Кенриком сможем законно быть вместе и избежать всех неприятностей его предыдущего брака. Так даже лучше, — задумчиво повторила она.
— Послушай, — голос мистера Фарроуча звучал на удивление спокойно и мягко, — дело не в искре. Граф не останется с тобой, потому что они с леди Фабианой…
— Замолчи! — завизжала она, прижав ладони к ушам и топая ногами, как ребёнок.
Раньше мне казалась милой эта её привычка. Но только не сейчас.
— Не хочу слушать! Я уже тебе говорила, ты мне не нужен! Ты это из зависти.
Она вдруг подскочила ко мне и выдернула платок изо рта. Я закашлялась, наконец получив возможность вздохнуть полной грудью. Воздух без лаванды был упоителен!
— Представляешь, Энни, он решил, что нравится мне! — она возмущённо указала на сидящего возле стены пленника.
— Матильда, я уже признал, что ошибся, и всё это в прошлом… — начал мистер Фарроуч.
— Он прав насчёт графа… — попробовала в свою очередь я.
— Помолчи, Энни! — сжала она кулаки. — Ты не понимаешь, о чём говоришь!
— Ты даже не знаешь, как граф выглядит.
— Мне всё равно! — она зарылась лицом в ладони. Плечи затряслись. — Я просто люблю его.
— Я понимаю, но…
— Не понимаешь, — она оторвала от ладоней лицо с горящими глазами. — Ты не можешь понять, ведь ты никогда никого не любила!
— Но я всегда любила тебя, — расплакалась я.
— Это совсем не то, Энни, это другая любовь, — мягко сказала она, как будто я была ребёнком. — А я встретила настоящую, и за неё надо бороться!
— Как можно бороться за то, чего нет? Ты не в себе из-за раны, раньше ты ни за что бы такое не сделала…
— Нет, — оборвала она и вдруг стала совершенно спокойной. — Это не из-за неё. Знаешь, я ведь понимала, что они ему мешают: дети, графиня. Как-то вечером, когда Эрселла и Микаэль уже спали, я зашла к ним и взяла подушку… ведь тогда он был бы только мой… но я не смогла, просто не смогла.
Я в ужасе смотрела на неё.
— Ты бы никогда так не поступила, — прошептала я. — Ты на это не способна.
— Ты и сама не знаешь, на что способна, — сказала она серьёзно. — Никто не знает.
Потом повернулась к мистеру Фарроучу.
— Неужели ты думал, что на тебя кто-то взглянет, когда рядом есть он? Это просто смешно! Ты пустая оболочка!
Лицо мистера Фарроуча окаменело, пальцы судорожно сжались и снова разжались.
— И ты хочешь того же для неё? — он мотнул головой в мою сторону.
Я ничего не понимала. Мэтти, кажется, впервые смутилась, но тут же взяла себя в руки:
— С ней так не будет.
— Ты и сама в это не веришь. Ты же знаешь: лучше смерть.
