Стража, однако, несет службу честно: нас заметили издали, успели переговорить между собой, а когда мы подъехали, ворота отворились без лишних расспросов сверху, кто и куды.
Фицрой сидит в седле вроде бы улыбающийся и довольный, подкручивает ус и уже высматривает женщин, но я успел его узнать чуть лучше, хотя до полноты далеко, вижу, как зорко замечает, где и сколько людей при оружии.
Из донжона вышел коренастый и широкий мужчина в одежде лорда, довольный и улыбающийся, слишком широко, на мой взгляд, сказал приподнято:
– Как же я рад, когда в мое заброшенное на край света гнездо заезжают гости!.. Могу я поинтересоваться…
– Глерд Юджин, – назвался я. – А это доблестнейший глерд Фицрой. Мы прибыли по неотложному делу…
Он сказал радостно и фальшиво:
– Прошу вас, заходите. Меня зовут Анжел Могеринс, я здесь хозяин, а это мои люди…
Я кивнул Фицрою, мы покинули седла, коней тут же увели, меня тут же посетило странное чувство, что больше нам их не видать, а хозяин с той же фальшивой улыбкой отступил от входа, приглашая идти впереди.
Холодом от него веет, но ничего жутко леденящего, а это значит только, что либо мы ему просто не нравимся, либо в дальнем родстве с убитым мною Джеймсом Велли.
Я сказал, не замедляя хода:
– Дорогой лорд Могеринс, мы, конечно, устали, как и наши кони, однако у нас неотложное дело…
Он прервал:
– Но по чаше вина выпить успеете?
– Это да, – согласился я. – Неотложность в том, что у меня гостила некая благородная глердесса.
Он плотоядно заулыбался.
– Поздравляю! Когда-то и я был молодым…
– Но вчера, – продолжил я, – пользуясь моим отсутствием в замке, ее нагло выкрали и увезли.
Мы прошли в небольшой и богато обставленный зал, лорд Могеринс пригласил нас жестом за стол, но Фицрой остался на ногах, поглядывая на меня.
Я сказал с нажимом:
– Лорд… у вас есть что-то сказать по этому поводу?
Он ответил почти весело:
– Глерд… все не так, как вы почему-то решили. Неужели я стал бы похищать эту глердессу… как ее имя?
– Николетта, – подсказал я.
– Николетта, – повторил он. – Да, что-то слышал, но детали не помню…
– Следы привели сюда, – напомнил я.
Он покачал головой.
– Это не мои кони. Мои не покидали конюшен. Проверить нетрудно. Поговорите с ними, они все расскажут, у меня кони умные…
Я стиснул челюсти, ублюдок уже издевается, и чем больше у меня на лице будет разрастаться выражение неуверенности, тем будет наглее.
Фицрой посмотрел на него, на меня, сказал неожиданно:
– Глерд, я вижу, вы очень хотите нам помочь.
– Да, – ответил Могеринс уже совсем издевательски, – очень даже.
– Мы хотели бы осмотреть помещения, – сказал Фицрой. – Так, на всякий случай. А то злые языки будут говорить, что вы помогали похитителям… а мы им возразим и защитим вашу честь. Как понимаю, абсолютно незапятнанную!
Могеринс дернулся, в глазах на миг промелькнуло нечто вроде страха, но тут же напыжился и произнес со всевозможной надменностью:
– Я бы рад пойти вам навстречу, но это оскорбительно для меня!.. Если вам недостаточно моего слова…
– Глерд, – прервал я, – я хочу поверить, но обстоятельства слишком уж… Нужно спасти глердессу. Потому либо мы проверим все помещения в этом замке…
Он усмехнулся, отступил на шаг, сказал уже совсем другим тоном:
– Глерд Юджин, я кое-что о вас уже слышал, но не думаю, что вы сами понимаете, что говорите. Вы являетесь в чужой замок всего лишь с одним человеком, угрожаете хозяину замка и делаете вид, что совсем не замечаете охрану.
– Замечаю, – ответил я. – Как такое не заметить? Всего лишь пятеро загораживают выход, двое с арбалетами вон там на балконе и трое у окон. Довольно глупо, я не собираюсь выпрыгивать с такой высоты или высовываться и звать на помощь… Глерд, обычно это меня зовут на помощь!
Он натянуто улыбнулся.
– И что придает вам такую уверенность, что вы уйдете отсюда живыми?
– Если приведете сюда глердессу, – ответил я, – то и не узнаете. Если не приведете…
Я сделал паузу, он невольно спросил:
– Тогда что?
– Тогда узнаете, – ответил я, – но рассказать уже никому не сможете. А мы уйдем с глердессой.
У него дернулась щека, неуверенность во взгляде появилась снова, даже успела смениться страхом, но взял себя в руки и сказал небрежно:
– Вы правы, глерд. Стойте там, где стоите. Я могу убить вас на месте, но кое-кто очень просил задержать вас до его прихода. Не волнуйтесь, это будет скоро. Гонца я послал сразу, как только вас увидели со стены.
Сердце уже бухает так, что больно ребрам. К этому времени я все оценил, прикинул и даже перепроверил, потому сказал медленно:
– Глерд, это был… неразумный поступок… Фицрой, на пол!
Я отпрыгнул в сторону, выхватил пистолет и трижды выстрелил в арбалетчиков. Один, падая, все же нажал на спусковую скобу, и стрела вжикнула через зал.
Фицрой упал было на пол, тоже видел стрелков на балконе, но тут же подхватился и с оголенным мечом бросился на Могеринса.
Я торопливо стрелял в тех, что у окна, они почему-то бросились первыми, затем в ту пятерку, что ждала, когда же буду прорываться из зала, и заранее сомкнула ряды.
За их криками сам почти не слышал грохота выстрелов, только видел падающие тела. Последними всадил две пули в набегающего гиганта с поднятым топором, сделал шаг в сторону, а он в падении едва не повалил Фицроя.
Фицрой рассерженно оглянулся, но острие меча от горла лорда не убрал.
– Какой ты неуклюжий!
– А ты зажрался, – буркнул я.
Меня все еще потряхивает, когда же научусь в самом деле убивать, а потом пить кофе, те психиатр и аналитик меня перехвалили, резко сказал лорду Могеринсу:
– Сейчас мы обрежем ваши уши… Если и тогда не скажете, где спрятали глердессу…
– Обрежем кое-что пониже, – вставил Фицрой. – Я сам это сделаю! Все женщины должны принадлежать нам, а не всяким тут…
Могеринс, бледный и дрожащий, жалко пролепетал:
– Она на верхнем этаже!.. Там у нее хорошая комната.
– И ее даже не били? – спросил я с тяжелым сарказмом.
Он вскрикнул:
– Нет, клянусь!
– Цену вашим клятвам уже знаем, – оборвал я. – Иди вперед, скотина! Показывай. Шаг вправо, шаг влево – смерть за попытку к бегству!.. Понял? Вздумаешь подпрыгнуть – смерть за желание взлететь. Споткнешься – смерть за попытку зарыться в камни.
