Одна из женщин проговорила с холодком:
– Вы не представились, лорды. Да, я Марельда Барклем, мать лорда Финлея Барклема!
Тон, которым это было произнесено, говорил о том, что я должен покинуть седло и пасть ниц перед величием рода Барклемов.
– Рад, – ответил я. – А это детишки лорда Барклема? Все трое?
Она сказала с растущим возмущением:
– Как можно? Вы с ума сошли?
Фицрой шумно вздохнул и посмотрел на меня с укором, дескать, ну как можно не видеть по одежде, что двое из знатной семьи, а третий – сын старших слуг.
– Прекрасно, – сказал я и медленно послал коня вперед в сторону детей, что прекратили игру и смотрят на меня настороженно, как мелкие зверьки на крупного. – Это нас устраивает.
Наставники детей разом вытащили мечи и выставили их остриями в нашу сторону.
Один смерил меня злым взглядом и сказал резко:
– Кто бы вы ни были, я требую, чтобы вы покинули пределы поместья лорда Барклема!
Я прервал:
– Ценю твое мужество, дружище. Но тебе придется отступить.
Он повертел меч из стороны в сторону, показывая, что владеет лучше простого мужика, и загородил собой ближайшего мальчишку.
– Нет!
Я выхватил пистолет, Фицрой охнул, крикнул:
– Не надо!..
Выстрел грянул громко и злобно. Звякнула сталь, меч вылетел из руки наставника и, разделившись на две половинки, отлетел на десяток шагов в разные стороны.
Фицрой вздохнул с облегчением, я сказал резко:
– Отступи, тупой дурак. Думаешь, твою напомаженную голову разнести труднее, чем твой меч?
Он в растерянности оглянулся на улетевший клинок, рукоять торчит из травы, а сам клинок уже и не видно.
– Нет, – произнес он и бесстрашно посмотрел мне в глаза. – Нет… и ни за что…
Он потащил из ножен на поясе кинжал. Я быстро пустил к нему коня и сильно ударил рукоятью пистолета в темя. Леди Марельда вскрикнула, наставник даже не пикнул, рухнул лицом вниз и застыл недвижимо.
Я быстро ухватил мальчишку за шиворот, он отчаянно забрыкался, но я грубо вздернул к себе на седло.
– Ни звука, – прошипел я. – Удавлю, как жабу. Понял?.. Фицрой, хватай второго ублюдка, я прикрою!
Обе женщины истошно завизжали. Фицрой нехотя повернул коня в сторону второго мальчишки. Из конюшни на крик вышли трое крепких мужиков с косами в руках. Появился с четвертый с вилами. Угрюмые и решительные, начали осторожно приближаться к нам, крепко сжимая в руках древки деревенского оружия.
– Назад, – велел я. – Нет у меня жажды убивать трудящихся, хотя именно вас и убивают в первую очередь, так что назад!
Они не слушали, подходили все ближе, постепенно смелея. Я выстрелил двоим в ноги. Все трое растерянно остановились, один ухватился за голень, где сбоку проступило красное пятно, второй повалился со стоном, выронив косу, третий поспешно отпрыгнул.
– Назад! – крикнул я люто. – Иначе всех убью!
Они бросили свое оружие и, хромая, заковыляли обратно в конюшню. Фицрой наконец ухватил мальчишку и втащил к себе на коня.
Я повернулся к женщинам, они в ужасе даже перестали визжать, а я сказал громко и четко:
– Леди Марельда, слушайте и запоминайте. Сейчас вам из замка привезут мебель. Советую сразу же послать гонца сыночку с сообщением, что его дети вернутся целыми и невредимыми в ответ на освобождение глердессы Николетты!
Леди Марельда охнула:
– Он все-таки сумел?
– Да, – подтвердил я. – И, как видите, из-за своих амбиций и непомерной дури может потерять обоих детей, а новых Николетта может и не родить…
– Что, – пролепетала она, – что вы хотите?
– Всего лишь вернуть ему его детей, – сообщил я. – В целости и сохранности. Разумеется, в обмен на леди Николетту.
Она проговорила в страхе:
– Только ничего не делайте с моими внуками!
– Это будет зависеть от вашего сына, – напомнил я. – Передайте, будем ждать вблизи дороги, что идет от замка к этому поместью. Прощайте!
Я пустил коня обратно, грохот копыт коня Фицроя некоторое время слышался сзади, потом он поравнялся со мной, мальчишку посадил впереди себя и прижимает крепко, но на лице смущение и даже укор.
– Что-то мне такое не нравится, – проговорил он.
– Да ну?
– Как-то нехорошо, – сообщил он.
– А нашу Николетту выкрадывать было хорошо? – огрызнулся я. – Покажем сволочи, что если он переступает черту, то мы можем тоже. И так переступим, что мало не покажется!..
Он крикнул на скаку:
– Нас осудят!
– Мы свою версию распространим первыми, – напомнил я. – А кто первый, тому и верят. И вообще будем убедительнее. Главное, больше и напористее говорить о человеческих ценностях!.. А ну не брыкайся, щенок!
Мальчишка в моих руках прошипел люто:
– Мой отец вас повесит кверху ногами… Но сперва выдерет кишки и бросит собакам!
– Достойный сын папаши, – согласился я. – Фицрой, сколько еще?
– Не больше пяти миль, – ответил Фицрой. – Мой волчонок вроде бы смирный, быстро понял, кто здесь кто. Правда, сперва получил по морде.
– Хороший способ, – согласился я. – А мне приходится своего придушивать, чтобы понимал, кто сильнее. Думаю, поймет это быстрее, чем его папа.
Кони взбежали на возвышенность, дальше ровная зеленая долина, а на том конце высится замок Барклема, как сказал Фицрой. Я передернул плечами, если мой замок Мяффнер уважительно называл крепостью, то у Барклема вообще даже не знаю, как и обозвать, разве что город из камня, обнесенный тремя кольцами толстых стен.
Я огляделся, мы на ровной вершине очень пологого холма, слева лес. Деревья в основном лиственные, кустарник победно захватывает свободные места, прятаться легко.
– Привяжи мальчишек к дереву, – велел я. – Мы не можем следить и за ними, и за этим ублюдком Барклемом.
Младший вскрикнул:
– Мой отец не ублюдок!.. Это ты ублюдок!
– Сейчас узнаем, – ответил я. – Хотя даже звери за своих щенков на кого угодно бросятся, так что это не показатель.
Фицрой отвел в лес и обоих коней, привязал там к деревьям и насыпал в привязанные к мордам торбы зерна. Я установил на пригорке за жидким кустиком снайперскую винтовку, подготовил к стрельбе и припал к окуляру.
Ждать пришлось недолго, через четверть часа по дороге к замку пронесся всадник, вздымая пыль, едва не ударился о ворота, что открыли недостаточно быстро, влетел вовнутрь и пропал.
Я переводил прицел с одного часового на стене на другого, что-то дремуче-демократичное подмывает нажать на спусковую скобу. Это же так просто: жму здесь, а там падает фигурка. Не человек, а так, живая сила противника. Человека убивать вроде бы нельзя, во всяком случае не совсем хорошо, а вот живую силу противника можно и нужно. Это наш долг как сознательных граждан во имя демократических ценностей и победы разума.
