– Он лишится своего замка и привилегий, – сообщил он. – Сейчас у короля мои родственники рассказывают при дворе, как гнусно Барклем пытался воспользоваться беззащитным положением леди Николетты. Король ему такое не простит хотя бы потому, что иначе это вызовет возмущение всех знатных лордов королевства…
– Прекрасно, – повторил я. – Могу заверить вас, леди Николетта вела достойный благородной девушки высокого происхождения образ жизни. Ее девственность, вне всяких сомнений, принадлежит вам, будьте уверены.
Он церемонно поклонился.
– Глерд…
– Останетесь на обед? – предложил я.
Он развел руками.
– Почту за честь, но… в другой раз. Со мной две тысячи конницы, я не хотел бы их оставлять и на минуту. А столько вы не прокормите, простите за шутку.
– Очень достойно, – согласился я. – Это слова настоящего полководца!.. Ювал, пригласи глердессу Николетту!
Ювал поклонился и ринулся в донжон, Илвар улыбнулся ему вслед.
– Переходя кордон, – сказал он доверительно, – мы становимся глердами и глердессами, но такие различия важны только тем, кто не покидает своих родовых гнезд. Не так ли, доблестный глерд?
– Рад услышать столь зрелые мысли, – сказал я. – Чувствуется, вы не только покинули родовое гнездо, но и облетели вокруг него несколько раз.
Он засмеялся.
– Это точно! Все расширяя круги.
Головы воинов и челяди, заинтересованно слушающих нас, вдруг повернулись в сторону входа в донжон.
Глава 11
На крыльце появилась Николетта, поддерживаемая под локоть Ювалом. Счастливая, разрумянившаяся, с блестящими глазами, она не отрывала от лица жениха сияющего взора, и если бы могла летать, то перепорхнула бы разделяющее их расстояние и повисла у него на шее.
Однако же, будучи хорошо и примерно воспитанной, она сошла во двор медленно и торжественно, подошла к Илвару и присела в церемонном поклоне.
Илвар поклонился еще замедленнее, сделал руками нечто плавательное, вроде брассом, и малость утонутельное.
– Леди Николетта…
– Лорд Илвар, – ответила она щебечущим голоском.
– Леди Николетта, – произнес он, с трудом сдерживая бьющее из него счастье, – позволите ли…
– Да! – выдохнула она пылко. – Да, лорд Илвар!
Ряды его конных воинов расступились, вперед выехал нарядный всадник, за ним, грациозно цокая копытцами, вышла изящная тонконогая лошадка под широкой красной попоной и с женским седлом. Между ушами торчит хорошо закрепленный на ремнях султанчик из крашеных перьев, уздечка отделана серебром, а сама лошадка выглядит как игрушечка, но в то же время достаточно резвая игрушка.
– Ой, – вскрикнула Николетта, – это же моя Ромашка!
Илвар счастливо улыбался, а Николетта повернулась к нам с Фицроем, обняла по-братски и каждого чмокнула в щеку.
– У меня нет ни сестер, – сказала она, – ни братьев. Вы двое стали мне старшими братьями, мудрыми, добрыми и отважными! Спасибо вам! Спасибо. Спасибо…
Илвар помог ей подняться в седло, ему тоже подвели коня, мы смотрели, как он занял место во главе группы, красиво отсалютовал нам и развернул отряд в сторону ворот.
Фицрой шепнул мне:
– А жаль, правда?.. Она как солнышко.
– Да, – ответил я, – да… но, если вообще-то…
Он засмеялся.
– Не продолжай. Женщины необходимы, как воздух. Но и воздух нужно выдохнуть вовремя, иначе можно задохнуться.
Ворота за ними закрылись, я все еще смотрел вслед, чувствуя странную смесь досады и облегчения. Присутствие Николетты потрепало нервы, ввергло в опасности, а я по натуре избегатель любых неприятностей, пусть они там за окном все друг друга поубивают, лишь бы меня это не касалось, но вот ушла она и унесла все траблы, однако же унесла и радость…
– Все, – сказал я твердо. – Все проблемы решены. Все улажено. Даже за Николетту не отвечаю.
Он сказал понимающе:
– А на сердце печаль?
– Иди ты, – ответил я. – Это не первая печаль на свете и не последняя. Нас еще многое будет… опечаливать. А пока что прости, дружище…
Он помрачнел, посмотрел снова исподлобья.
– Знаешь, эта Николетта настолько хороша, что я прощаю тебе твою свинскую свинскость. Собираешься уезжать… когда?
– Прямо сейчас, – ответил я.
– Понятно… Боишься, что снова что-то взвалят на твои плечи?.. Ладно, поезжай. Но если хочешь оставить этот замок и этих людей на меня, то есть одно условие…
Я спросил настороженно:
– Какое?
– Твой путь все равно через столицу? Ну вот, я так и понял… В общем, я не хочу считаться захватчиком замка. Пусть не королева, но кто-то из высших ее министров должен знать, что ты оставляешь меня временно… временно!.. присматривать за этим замком. Только на этих условиях, понял?
Я сказал с облегчением:
– Обещаю. Пойдем седлать коней.
Огромное оранжевое солнце светит сильно и ярко, по возвращении в мой мир все кажется потускневшим и скучным, а здесь все радостное, воздух чист, до бесконечно далекого горизонта все вижу с немыслимой четкостью…
– Дорога знакомая, – сказал я. – Это по ней ехали в прошлый раз?
– Да, – ответил Фицрой. – К кому-то хочешь заехать?
– Не-е-ет, – сказал я, вздрогнув, – как раз наоборот. Чтоб никого не встретить. А то вдруг снова что-то понадобится.
– Есть другая, – сказал он с готовностью. – Правда, похуже, ею пользуются реже. Там колдобины, телеги застревают… Ремонтировать некому, сел по дороге ни одного, только пара деревенек…
Я прервал:
– Сворачивай!.. Мы же не на телеге? А кони пройдут везде. Мне бы пробраться до столицы без помех и задержек.
Он расхохотался весело и запрокидывая голову.
– Неужели тебе так досадило глердство?.. Ха-ха!.. Как я прав, что не вешаю на себя обязанности.
Я сказал торопливо:
– Ты обещал!
– На время, – ответил он, посерьезнев. – Пока не сделаешь то, что пока хранишь в тайне. А потом сам отправлюсь в дальние страны… как хорошо! Увижу неведомые моря…
– А за ними океаны, – подсказал я. – Море что, мелкая лужа… А в океанах острова и даже материки с неведомыми народами и чудовищами. И жизнь будет полна приключений, находок и потерь.
Он посмотрел на меня очень внимательно.
– Ты так говоришь, словно и самому хочется.
– Мало ли что нам хочется, – возразил я. – А как подумаешь, что для этого надо вытаскивать толстую жопу из уютного кресла…
