Мужчина останавливался точно перед теми картинами, которых не должно быть в фонде. С недавнего прошлого они являлись его собственностью. Первая из картин – «Дама в соболиной шляпке» – принадлежала кисти Рембрандта и была доставлена на «Сотбис» анонимным покупателем полтора года назад. Предполагалось, что она будет выставлена на продажу в ближайшие торги, но неожиданно из полиции пришел список украденных картин, в которых «Дама в соболиной шляпке» значилась под четвертым номером. Анонимный продавец неожиданно пропал, и старик всерьез предполагал, что его уже просто не было в живых. По договоренности с Нортоном, задолжавшим ему крупную сумму денег, картина перешла к нему. Но сейчас неразумно было выставлять ее на торги, требовалось время, чтобы все успокоилось. Тем более стоимость картины составляла, по меньшей мере, пятнадцать миллионов долларов.
Постояв немного перед картиной, Феоктистов пошел дальше и на этот раз остановился перед картиной Кандинсибо, что была украдена из коллекции одного московского бизнесмена и пересекла несколько границ, чтобы оказаться в Англии. Не могло быть речи о том, чтобы выставить ее на аукционе в ближайший год, и вот теперь она висела среди прочих полотен и дожидалась своего ценителя.
Подняв телефонную трубку, старик произнес:
– Выводите его из фонда, что-то мне не нравится его интерес.
– Сделаем, сэр, – отозвался энергичный голос.
Немного подумав, он набрал еще один номер:
– Джонатан, ты видел посетителя, вошедшего в секретный отдел?
– Да, сэр, ведь я охраняю именно эту часть здания.
– Мне он не нравится. Ты знаешь, что нужно делать?
– Да, сэр.
– Молодец, тебе не нужно повторять дважды.
– Это моя работа, сэр.
Уайт положил трубку, выключил монитор и вновь зажег подсветку.
В дальнем углу, нарисованный темными сочными красками, висел портрет пожилого мужчины с длинными кривыми морщинами на щеках. Старик, запечатленный пятьсот лет назад, походил на него самого, словно брат-близнец. Несправедливость заключалась в том, что скоро ему уходить, а старик будет продолжать жить и сверлить со стены колючим взглядом каждого вошедшего. Его судьбе остается только позавидовать: еще не однажды тот сделается предметом вожделения какого-нибудь алчного коллекционера.
Не прошло и часа, как вновь прозвенел звонок.
– Сэр, у нас возникли некоторые сложности…
– Что за сложности? – перебил старик.
– Гостю удалось скрыться. Помог случай…
– И где он сейчас?
– Нам неизвестно. Это наша ошибка, и мы…
– Ошибка… Джонатан, вам нравится ваша работа?
– Да, сэр.
– Вы хорошо получаете?
– Весьма прилично, сэр.
– Так вот, исправьте свою ошибку немедленно, если не хотите остаться без работы… А может, даже без головы.
– Я все понял, сэр, – поспешно отозвался Джонатан. – Этого больше не повторится. Есть человек, который наверняка знает, куда он отправился.
– Понимаю, о ком идет речь, но для того, чтобы он был более сговорчивым, я вышлю тебе на почту интересные снимки.
– Я сделаю все, что нужно, босс, – браво отозвался Джонатан.
Уайт положил трубку. Во всем виноват тот самый старик, нарисованный гениальной рукой Рембрандта пятьсот лет назад. Как только он приближался к нему, так обязательно происходили какие-нибудь неприятности. От встреч с этим старым бесом следует воздержаться… Хотя бы на некоторое время.
Едва Феоктистов поднял руку, как в метре от него остановилось городское такси. Дверца приоткрылась, и из салона выглянула добродушная смуглая физиономия индуса с лихо закрученными смоляными усами и в высокой синей чалме. Великолепный костюм, чалма из шелковой синей ткани, ухоженная лоснящаяся физиономия указывали на то, что большую часть жизни тот провел в достатке.
Внешне водитель напоминал молодого раджу из книг по истории Индии, а запах дорогого одеколона, исходивший из салона душной пряной волной, легко перебивал запах выхлопных газов задымленного мегаполиса. Руководители таксопарков предпочитают именно таких дородных и жизнелюбивых индусов, прекрасно осознавая, что тем самым расширяют клиентуру. Однажды угодив под обаяние смуглого пройдохи, многие из пассажиров становятся его постоянными клиентами.
– Куда вам, сэр? – улыбаясь, спросил жизнерадостный таксист.
– На Викторию Роуд довезете?
– Я вам не смогу отказать, даже если вы пожелаете доставить вас на Луну, – продолжал излучать радость таксист. – Правда, вам придется доплатить некоторый коэффициент за сложность дороги.
– На Луну как-нибудь в следующий раз, – усмехнулся Феоктистов, устраиваясь в удобном кожаном кресле.
Таксист уверенно лавировал в плотном потоке транспорта и без конца что-то говорил. Кажется, он всерьез рассчитывал выжать из пассажира максимальные чаевые. За последующие несколько минут Феоктистов узнал о нем вплоть до седьмого колена: тот заверял, что среди его предков были влиятельный раджа и офицер королевской английской армии. В Лондоне он проживал уже четвертый год, оставив на воспитание красавицы жены трех малолетних детей, и сейчас из кожи лезет, чтобы заработать деньжат на пропитание. Потап Викторович сдержанно улыбнулся: ему приходилось разъезжать на такси во многих частях света, и он понял, что, несмотря на расовые и возрастные различия, все таксисты, по большей части, похожи. Подобную историю он уже слышал не однажды, правда, это было на других континентах и цвет лица у таксистов был совершенно иным.
– Мы приехали, сэр, – неожиданно прервал свое повествование водитель, остановившись перед особняком, огороженным высоким чугунным забором. Уважительно смерив долгим взглядом фасад здания с античными скульптурами у парадного входа, он негромко заметил: – У вас в Лондоне живут очень серьезные друзья.
– Да, мне повезло, – буркнул Феоктистов. И, сунув в ладонь таксиста чаевые, вчетверо превышающие плату за поездку, вышел из машины. – Желаю тебе когда-нибудь стать боссом.
– Это моя мечта, сэр, – с готовностью откликнулся индус, сунув щедрые чаевые в карман и уже выискивая взглядом очередного клиента.
Захлопнув дверцу машины, Потап Викторович направился к металлическим воротам. Надавив на звонок, он посмотрел в око видеокамеры:
– Привет, Феликс, это я.
– Проходи, Потап, давно не виделись.
Прозвучал непродолжительный резкий зуммер, и дверь, приоткрывшись, впустила гостя.
Феоктистов поднялся на крыльцо, выложенное из больших черных кусков полированного мрамора, и прошел в дом. Подле тяжелой открытой двери стоял плечистый привратник. В холле на стенах были развешаны алебарды, копья, мечи времен рыцарских походов, среди которых затесалась пара проржавленных поясов верности. Феликс был не без юмора. Судя по гнутому железу в области талии, их неоднократно пытались открыть, и они могли бы рассказать немало презабавных историй.
