Феликс – тонкий, изящный, гибкий, как виноградная лоза, – раскинув руки, спускался к своему старинному приятелю. Он был воплощением счастья и везения. Любимцем Фортуны. Дня не проходило, чтобы судьба не подняла его на новые высоты: здесь было и накопленное состояние, точную сумму которого он не смог бы назвать, и членство едва ли не во всех элитных клубах Лондона, и ужины в дорогих ресторанах, без которых жизнь кажется пресной. И еще многое из того, что делало существование весьма приятной и занимательной вещью.
Обнялись. Но не так, как полагается двум старинным приятелям, с похлопываниями по плечам и спине, а сдержанно, как было принято в светских салонах, едва притронувшись щеками.
– Надолго к нам? – спросил Феликс, слегка отстранившись и движением руки предлагая опуститься в мягкие кресла.
Потап не мог отделаться от ощущения, что с каждой встречей Феликс становится все моложе. Кожа на лице выглядела упругой, без всякого намека на намечающиеся морщины, и от него потягивало дорогим благовонием, как от парфюмерной фабрики. В сравнении с ним Потап ощущал себя едва ли не стариком, а ведь тот был младше его на три года.
– Все зависит от того, как пойдут дела.
– Тебе удалось что-нибудь узнать?
– Ничего конкретного, – охотно отозвался Феликс. – Даже не знаю, как тебя утешить.
– Не утешай, справлюсь сам… Буду говорить с тобой начистоту, Феликс. Уверен, что заказ был откуда-то из-за рубежа, скорее всего, из Лондона.
На какое-то мгновение подбородок Феликса поджался, обозначив глубокую ямку под губами, от которой предательски разошлись две глубокие морщины. И вдруг стало понятно, что он не так молод, как хочет казаться, – прошлые невзгоды безжалостно оставили на его лице заметные отметины. Даже заполучив богатство и значительное влияние, Феликс так и не стал в среде аристократов своим. За ним не было породы, десятков представителей славных имен, которыми был бы прославлен его род. Отношение к нему в лучшем случае оставалось снисходительным, какое может быть к лакею, стоящему в дверях.
Не так все просто в этой жизни, и за все нужно расплачиваться.
– Ты же знаешь, что коллекционеров грабили и раньше. Почему ты решил, что следы ведут именно в Лондон? – спросил он.
– В Лондоне самый большой рынок краденых картин. Их даже продают на аукционе «Сотбис» и «Кристи». И человек, сумевший организовать такое дело, весьма серьезен, – пояснил Феоктистов, уловив тень страха, мелькнувшую на лице Феликса.
– Даже не знаю, что тебе ответить. Весьма сомнительно… Тебе просто не повезло. Ведь твоя коллекция очень известная, она значится во всех каталогах. Такое мог сделать кто угодно, а отыскать тебя в России не представляет большого труда… Я слышал, что тебе тоже досталось…
– Немного… Пару недель провалялся в больнице.
– Дело могло закончиться гораздо хуже. – Печально улыбнувшись, Феликс добавил: – Но это всего лишь некрасивые издержки нашего дорогостоящего хобби. Знаешь, даже здесь, в Лондоне, среди всего этого, – показал он на картины, висевшие на стенах, – я не чувствую себя в безопасности.
Прозвеневший звонок прервал разговор. Взглянув на экран телефона, Феликс довольно улыбнулся и тут же виновато посмотрел на Потапа:
– Извини, нужно ответить. Слушаю… Да, конечно, наши договоренности остаются в силе. Да, конечно, до встречи.
О том, что ему звонила женщина, можно было догадаться: сразу от прежней тоски не осталось и следа, глаза вдруг разом просветлели, а в уголках заблестело умиление.
– Дела, – произнес он несколько растерянно. – Так о чем мы говорили? Ах, да… Ты где остановился?
– Пока нигде… Можно сказать, что прямо с аэропорта отправился к тебе.
– Я это оценил. Вот что, мне сейчас нужно срочно отлучиться. Дела, знаешь ли. Они не ждут. Но мы с тобой непременно договорим. Оставайся у меня, места хватит.
– Мне бы не хотелось тебя стеснять, – ответил Феоктистов, пожав плечами.
– Ха-ха! Очень похоже на остроумную шутку. Это хорошо, что тебе не изменяет чувство юмора, значит, с тобой не все потеряно. Если не хочешь жить в этом доме, могу предложить весьма неплохие апартаменты в трех кварталах отсюда. – Феликс широко улыбнулся и добавил: – Об этом уютном гнездышке не знает даже моя жена, так что можешь там даже немного пошалить. Как тебе мое предложение? А потом мы обязательно продолжим наш разговор.
– Ты умеешь уговаривать. Хорошо, где там твои ключи от квартиры?
Выдвинув ящик стола, Феликс достал ключ и протянул его Феоктистову:
– Держи, квартира находится в Челси, на улочке Чейни-уок.
– Ого!
– Для друга ничего не жалко. На сколько ты приехал сюда?
– Примерно на неделю.
– Это хорошо… Значит, у нас будет время, чтобы выпить виски. У меня есть одна бутылка тридцатилетней выдержки. Уверен, что содержимое тебе понравится. Но это все потом, а сейчас, извини, мне нужно идти. Если хочешь, я могу тебя проводить.
– Не нужно, доберусь сам. У меня не так много груза, – показал на свою сумку Феоктистов. – Дойду пешком. Кстати, а ты не знаешь телефон Крачки? Два года назад он уехал в Лондон, и я о нем ничего больше не слышал.
Феликс поморщился, будто от зубной боли.
– У меня не самые хорошие воспоминания от нашей последней с ним встречи. Но его телефон у меня имеется.
– А что произошло? – с удивлением спросил Потап, вспомнив добродушнейшего Крачковского.
Когда-то Семен Крачковский имел в Москве антикварный магазин, весьма серьезную клиентуру, но все изменилось в тот самый день, когда однажды в его магазин заглянула тридцатилетняя англичанка. Крачковский, неплохо знавший английский язык, вызвался быть ее гидом по городу. Не расстались они и на второй день, Крачка (так звали Крачковского приятели) поводил ее по музеям, а потом пригласил на ужин. За несколько дней, проведенных вместе, они настолько сблизились, что Крачковский предложил англичанке выйти за него замуж. Так поступить мог только отъявленный шарлатан или неисправимый романтик, каковым всегда был Крачка. Англичанка, видно, ошарашенная небывалой напористостью русского, пообещала подумать и вернулась в Лондон. Некоторое время они переписывались, содержание писем вполне подошло бы для определения «роман в стихах», а через полгода, получив согласие, Крачка продал свой антикварный бизнес и укатил в Лондон. С тех самых пор о нем никто ничего не слышал.
– Стерва она оказалась, – продолжил Феликс. – Обобрала его до нитки и съехала с каким-то хахалем. Знаешь, среди англичанок такие не редкость, – пояснил он, глядя на удивленное лицо Потапа. – А потом, она не совсем даже и англичанка, не то испанка, не то албанка. Темная история… Сейчас ее полиция по всей Европе ищет. Вот только сомневаюсь, что найдут. Может, ее и в живых-то уже нет. Оказывается, она втиралась к мужикам в доверие, обирала их, а потом исчезала. Я тут как-то с Крачковским пересекался, и он мне рассказал, что у нее таких мужиков, как он, не менее трех десятков было. И это только тех, кого полиция официально разыскивает. Так что у этой дамочки весьма богатая криминальная биография.
