Во всем этом присутствовала еще одна странность. Раз в неделю специально обученный персонал проходил по залу с приборами, способными уловить любое электромагнитное колебание. Однако за все это время ими не было выявлено ни одного «жучка», ни одной видеокамеры. А, судя по предоставленным снимкам, наблюдение за секретным отделом велось очень давно, и экспонаты были сняты с разных позиций.
Человек, сумевший организовать такое наблюдение, обладал немалыми возможностями. Не исключено, что он был один из членов совета. Вот только знать бы, кто именно?!
– Впечатляет, вижу, что вы очень хорошо подготовились к нашей встрече. Я могу быть уверен, что эти фотографии не уйдут дальше этих стен?
– Можете не беспокоиться, так и будет.
– И больше никакого шантажа?
– Я ручаюсь.
– Ну, хорошо… Надеюсь, что так… Он отправился к Феликсу Горбачу. Тот тоже русский, лет десять назад перебрался в Лондон из России. С Феоктистовым они старинные приятели.
– К Феликсу Горбачу? По какому именно адресу?
– Он живет на Риджент-стрит, дом не помню… Но можете посмотреть по справочнику. Феликс не делает тайны из своего местопроживания. Человек он довольно известный.
– Что ж, спасибо за разъяснения. Я вас больше не потревожу. И не вздумайте предупредить своего приятеля. Не будем осложнять наши добрые отношения. Еще вот что… не провожайте меня, я доберусь сам.
За Джонатаном никто не шел, а швейцар, видно, предупрежденный, затаился где-то в соседней комнате. Роскошь в особняке давила с каждого сантиметра стены – и это раздражало! Чистота кругом была близка к стерильной. Невольно думалось, что люди здесь не ходят, а просто парят. Возникал невероятный соблазн плюнуть на чистейший паркет и растереть тяжелыми каблуками. Но Джонатан удержался и, не ответив на добродушную улыбку плечистого привратника, вышел в зеленый, пропахший жасмином сад. Он был уверен, что за ним усиленно подсматривают из окон особняка. Остановившись под кустом сирени, достал телефон и набрал нужный номер:
– Вот что, Гарри, мне необходимо найти русского по фамилии Феоктистов. Скорее всего, он остановился у Феликса Горбача, проживающего на Риджент-стрит.
– Он тоже русский?
– Да… Не исключено, что квартир у Горбача несколько. Он довольно состоятельный человек, пробей их, узнай, кто в них проживает, и доложи!
– Сделаю, сэр!
– Все, договорились. – И Джонатан вышел через раскрытую калитку прямо в грохот многомиллионного города.
Захлопнув дверцу автомобиля, он как бы мгновенно отгородился от шума большого города и неожиданно почувствовал нахлынувший приступ тоски. Большую часть времени Джонатан бывал на людях и редко находил возможность, чтобы подумать о собственной судьбе, а подчас просто гнал от себя невеселые мысли о грядущем. А ведь значительную часть жизни он уже расплескал, неминуемо наступит день, когда на дне чаши окажутся только жалкие ее остатки. Чего же он добился к своим тридцати пяти годам? Много раз убивал, не единожды стреляли в него. Мог припомнить с пяток случаев, когда «костлявая» немилосердно морозила его своим дыханием. Сотни раз рисковал и того же требовал от других. И все свои подвиги совершал во имя Ее Величества, прекрасно осознавая, что ему не принадлежит даже собственная жизнь. И вот теперь, оставшись без службы, он с остротой понимал, как невероятно одинок: у него не было ни друзей, ни семьи, с ним оставалась только надломленная психика, которая требовала исхода, и ему едва ли не ежечасно приходилось прикладывать усилия, чтобы держать ее в узде. Особенно остро одиночество чувствовалось в плотной толпе. Вокруг не было ни одного знакомого лица, не встретить даже заинтересованного взгляда. От чувства одиночества начинали просто плавиться мозги, еще какая-то минута такого напряжения, и они просто растекутся по асфальту. Может, пришло время, чтобы хотя бы как-то подлатать свою личную жизнь?
Подняв трубку телефона, Смит произнес:
– Здравствуй, Элизабет.
– Здравствуй, Джонатан… Признаюсь, удивлена. Не думала, что ты мне позвонишь. Тебе так одиноко?
– Ты всегда понимала мое состояние… Мы вчера расстались с тобой не самым лучшим образом…
– Джонатан, ты, кажется, чего-то подзабыл. – Женщина была явно раздражена. – Ты прогнал меня ранним утром и сказал, чтобы я навсегда ушла из твоей жизни и забыла твой чертов адрес! Или я что-то путаю?
– Не буду скрывать, так оно и было, – после напряженного молчания признался Смит. Что поделаешь, он не всегда бывал с женщинами джентльменом. – Но на меня просто накатывает, не знаю, что… Прости меня, я был неправ. Ты же знаешь, я малость контуженный…
– Послушай, Джонатан, у меня для тебя тоже есть ответ – не звони мне больше! Мне не нужен контуженный. И забудь мой адрес!
В трубке прозвучали короткие гудки. Проклятье! Теперь он понимал, что эта женщина потеряна для него навсегда. Он прожил с ней три месяца, в какой-то степени, это был его личный рекорд – ни одна из девушек не оставалась рядом с ним больше двух недель, хотя почти все они стремились зацепиться за его холостяцкую койку. По-настоящему женщину начинаешь ценить только тогда, когда ее теряешь. Придется начинать все сначала, во всяком случае, сегодняшней ночью один он не останется.
Неожиданно зазвонил телефон. Элизабет!
– Слушаю, – радостно поднял трубку Джон.
– Сэр, я многое чего выяснил об этом Феликсе Горбаче. – Смит подавил вздох разочарования: уж о ком он не думал в эту минуту, так это о проклятом русском!
– Слушаю тебя, Гарри, докладывай.
– На него пока нет ничего конкретного. Ведет аристократическую жизнь. Весьма состоятелен. Феликсу Горбачу принадлежат еще три квартиры: две в Холланд Парке и одна в Челси. Две квартиры он держит…
– Меня мало сейчас интересует его личная жизнь с его недвижимостью, – перебил Джонатан, – мне нужно знать, где находится этот Феоктистов.
Скверное настроение все-таки дало о себе знать – прорвалось ядовитыми интонациями. Кто менее всего виноват в его личных злоключениях, так это Гарри, парень, отличавшийся невероятной исполнительностью, к тому же весьма неплохо соображающий. Во всяком случае, ему никогда не нужно объяснять дважды.
– Феоктистова на Риджент-стрит нет. Думаю, он находится в Челси.
– А почему не в двух других квартирах? – произнес Джонатан как можно мягче, стараясь сгладить невольную резкость.
– Одну, в Холланд Парке, он держит для деловых встреч, а в другой встречается со своей любовницей, у них там все серьезно. Полагаю, что об этой квартире не подозревает даже жена.
– Что ж, весьма интересно. Надеюсь, что ты не ошибся. Предвижу, что твоя информация нам еще понадобится. Установи видеокамеры над его кроватью, причем так, чтобы он был заснят в самых интересных ракурсах.
– Сделаю, сэр, – с готовностью отозвался Гарри.
