Он придал при этом своему лицу важную мину: негр был большого мнения о своих хирургических познаниях, так как всякий раз, когда Белую Бороду звали к больным неграм или когда он удачно лечил переломы или вывихи, Моари обыкновенно сопровождал его и приобрел за это время некоторые познания по хирургии, которым придавал большое значение. Вот почему он с полной серьезностью ощупал больную ногу негритянки, сгибая ее во всех суставах и не обращая внимания на болезненные крики своей маленькой пациентки; наконец он сказал с чувством собственного достоинства:
— Это мы знаем! Тут ничего особенного нет. Нога всего только вывихнута. При покое все это вылечится в какие-нибудь два дня. Я пришлю к тебе Белую Бороду. Но из какой ты деревни и как зашла так далеко в лес? Должно быть, заблудилась, так ведь?
Девочка снова пришла в замешательство и не отвечала. Моари внимательнее поглядел на нее, всматриваясь в татуировку ее лица.
— А, — вскричал он вдруг, — ты, должно быть, из племени иаунгов, из соляных деревень?
И на этот раз маленькая негритянка ничего не ответила, только цвет ее лица, сделавшийся из темно-коричневого серым, дал знать Моари, что он не ошибся.
— Так ты, значит, пленница Сагорро! Ты убежала от него, так ведь?
Снова никакого ответа! Девочка, видимо, испытывала смертельный ужас и не могла произнести ни одного слова. Тогда в памяти Моари воскресло вдруг воспоминание о последней ночи, проведенной им на родине. Ему казалось, что он видит свою родную деревню, объятую пламенем, и диких вангванов на освещенных пожаром улицах; в ушах его раздавались крики ужаса его братьев и сестер. Он положил руку на плечо девочки и ласково спросил ее:
— Как тебя зовут?
— Питти! — едва слышно прозвучало в ответ.
— Так значит ты не немая, Питти, — сказал Моари с улыбкой. — Отвечай же на мои вопросы, чтобы я мог доставить тебя к твоим иаунгам!
Маленькая негритянка снова изменилась в лице и вскричала:
— Правду ли ты говоришь?
— Питти, — отвечал Моари, — я всей душой ненавижу тех людей, которые сожгли вашу деревню в ту ужасную ночь и обратили вас в своих рабов. Я их ненавижу, потому что они точно так же и меня взяли в плен!
— Так ты тоже хочешь бежать от них? — спросила Питти.
— Я? — вскричал с удивлением Моари.
— Ну, да, разве ты не пленник их? Разве не им принадлежит это страшное оружие, которое ты носишь? — спросила Питти, указывая рукой на ружье.
Моари покачал головой.
— Теперь у меня другой господин, Питти. Разве вы не слыхали про белого, который поселился около устья реки Черной?
— Он — друг араба!
Моари улыбнулся.
— Что ты говоришь! Нет, он наш друг. Смотри, он освободил меня: я бежал к нему от вангванов, которые всячески мучили меня в плену, и доволен теперь своей судьбой. Но ты не понимаешь этого, потому что еще слишком глупа, так как, наверное, слышала обо всем этом в лагере Сагорро.
Затем он взял руку девочки и стал внимательно рассматривать ее.
— Э, — произнес он наконец. — Да ты вовсе не невольница араба. Видно, что ты не носила еще цепей: на руках не заметно никаких следов от них.
Он ударил себя по лбу и вскричал:
— Так вы скрываетесь где-нибудь тут, в лесу? Скажи же, где ваш лагерь, чтобы я мог доставить тебя туда!
Но девочка опять смутилась и молчала. Моари внимательно наблюдал за ней несколько минут и наконец одобрительно кивнул головой.
— Вполне естественно, — сказал он сам себе. — Она не хочет выдать их убежища! Но и то верно, что не может же она оставаться в лесу одна!
Подумав немного, он пододвинулся ближе к девочке и стал рассказывать ей страшные истории про лесных чудовищ, какие только приходили ему в голову; леопард играл в них главную роль, и Моари показал даже на свои глубокие шрамы на лбу и левой руке, которые подтверждали истину его слов. Особенно же напирал он на то, что она не в силах идти и может даже умереть с голоду в лесу. Это запугивание помогло как нельзя лучше. Питти сделалась более общительной и сказала, наконец, Моари, что иаунги скрываются в болотах за соляными деревнями и что они вернутся в свои бывшие деревни только тогда, когда разбойники уберутся из этих мест. Тогда Моари посадил девочку к себе на плечо и отправился по указанному пути, пока не подошел к болоту.
— Не иди дальше, — стала просить Питти, — наши люди убьют тебя! Они не подпускают никого близко к лагерю!
Но Моари не испугался этого: совесть его была спокойна, и он шел все дальше и дальше по узкой тропинке среди болота. Ему хотелось не только передать ребенка иаунгам, но и уговорить их вернуться в свои деревни и встать под защиту Белой Бороды. Белая Борода хотел перед самым приходом араба вступить с иаунгами в дружеские отношения; то, чего он не успел сделать тогда, можно было еще наверстать теперь. Не прошел он и тридцати шагов по тропинке, как несколько воинов заступило ему дорогу, выхватили у него из рук девочку и схватили его самого. Моари не сопротивлялся: он знал, что в конце-концов дело разъяснится и он расстанется с иаунгами самым дружеским образом. Воины стали расспрашивать девочку и когда узнали от нее, как было дело, то выпустили Моари на свободу. Тогда он стал излагать перед ними свои взгляды, но иаунги очень скоро прервали его словами:
— Мы знаем уже людей с трубками, из которых выходит огонь; они стреляют в нас мягким железом, но нас не так-то легко провести! Мы и слышать не хотим о вас! Ступай отсюда, мы все равно не верим твоим словам. Мы чувствуем себя в безопасности в этих болотах и не позволим никому выманить нас отсюда пустыми обещаниями!
Напрасно Моари превозносил доброту Белой Бороды, напрасно рассказывал он, как щедро оделил тот подарками вождей других племен. Иаунги насмешливо отвечали ему:
— Ну и заключайте с ними дружбу! А мы-то знаем ей цену. Смотрите только, как бы ваши черепа не очутились в храме фетиша!
— Что вы хотите этим сказать? — спросил Моари, любопытство которого было возбуждено.
— Убедись в этом на себе самом! — отвечали иаунги. — О, можно многому научиться в священной роще! Мы, иаунги, чувствуем отвращение к этим людям.
— Так вы желаете оставаться здесь, в болотах, и не вступать в дружбу с Белой Бородой? — еще раз обратился Моари к иаунгам.
Тогда один из воинов выступил вперед и сказал, подняв вверх руку:
— Если ты снова придешь к нам и скажешь, что ваши трубки, извергающие огонь, поразили насмерть вангванов, как они сломили нас; если придешь к нам и скажешь: «На берегу Черной реки свирепствует война, Белая Борода убивает ненавистных разбойников», — тогда мы придем туда, чтобы кровью отомстить за себя и своих, тогда ты увидишь, что мы можем еще выставить многих воинов, мы явимся со многими лодками и ты увидишь, что мы можем быть храбрыми. Но вы ведете дружбу с арабом. Это мы знаем! А с друзьями разбой ников у нас нет и не будет ничего общего! Здесь мы в безопасности. Наши стрелы напитаны быстродействующим ядом, и не успеете вы дойти до нашего лагеря, как будете убиты. Передай это твоему господину и ступай своей дорогой!
