– Ну, тогда тебе нечего бояться, – свысока заметил Тео. Так властно. Так спокойно. – Что может случиться, если на тебя смотрит весь Нью-Йорк?
– А как же твой план? – отчаянно бросила она, чувствуя, как набухли груди, как ее бросает то в жар, то в холод. – Вы с Лариссой так вели себя в ресторанах?
Это имя подействовало на Тео словно ушат ледяной воды. Его поведение вдруг резко изменилось.
– Сегодня ты уже сделала то, что я хотел, – заявил он, и лицо его снова стало похоже на непроницаемую маску. Но глаза все еще горели и вызывали в ней такие эмоции, которые не должны бы вызывать. – Тебя видели на публике целой и невредимой. И никто не усомнился в том, что ты – Ларисса.
– Чудесно, – скованно ответила Бекка.
И тут Тео ее удивил. Он наклонился и снова взял ее за руку, причем на этот раз мягко удержал, когда она попыталась выдернуть пальцы. Его кожа на ее коже. Жар ворвался ей в ладонь, поднялся по предплечью и распространился по груди и животу.
– Но мы-то с тобой оба знаем, что скрывается под поверхностью, – произнес он голосом укротителя змей, а его глаза тем временем расточали такие обещания, что у Бекки все тело ломило. Рвалось к нему. Жаждало того, о чем она не осмеливалась даже подумать.
– Я уже сказала, – процедила она. – Ты меня не знаешь и не узнаешь. Мы об этом не договаривались.
– Я знаю тебя. – Тео смотрел на их соединенные руки, Бекка чувствовала этот взгляд, он жег ей кожу. – Ты вспыльчивая и очень гордая. Я эти качества вижу и уважаю. Ты пожертвовала собой ради своей сестры и наверняка ради матери тоже.
– Моя мать… – яростно начала она.
– Выбрала то, что выбрала, – мягко перебил ее он. И она замолчала. И даже не стала себя за это ненавидеть, хотя должна была бы. – И все равно ты считаешь виноватой себя. Поэтому ты ведешь себя как обозленная курица среди лисиц. И ты намерена получить то, что принадлежит тебе по рождению.
– Ты бродячий пес, а я курица, – сухо бросила Бекка. – Интересно, какими еще обитателями ранчо мы успеем перебывать за время нашего знакомства?
– Таким отношением к людям и еще остроумием ты защищаешься от всего мира, – продолжил Тео. – А иногда используешь его как оружие. Ты нападаешь прежде, чем могут напасть на тебя. И ты не умеешь отступать. Но иногда отступление может стать частью тактики, Бекка.
– Вот и используй эту тактику, – отрезала она. Ей хотелось отдернуть руку, вскочить и броситься к двери. Она могла бы за считаные секунды затеряться в городе. И к вечеру вернуться в Бостон. Они с Эмили что-нибудь придумают. Точно.
Но она не сдвинулась с места.
– И ты так же очарована мной, как я тобой. – Тео пальцами выписывал круги на ее ладони, удерживая Бекку одним своим янтарным взглядом.
– Не льсти себе, – прошептала она, но руку не отдернула и не отвела глаза.
И еще ей показалось, что сердце у нее так громко бьется, что может заглушить шум в ресторане, во всем городе, на всей планете.
– Мне не нужно себе льстить, – вкрадчиво проговорил он. – Мне достаточно взглянуть на тебя.
«И увидеть кого?» – прошипела рациональная и холодная часть ее мозга. И разбила волшебство момента. Бекка отдернула руку так, будто та лежала на раскаленной плите. Она прижалась к спинке стула, чтобы быть как можно дальше от Тео, но этого явно было недостаточно. Он был такой большой, как целый мир.
– Моя мать не умела позаботиться о себе, что уж говорить о ребенке, – отрывисто сказала Бекка. Тео молча смотрел на нее. Какая-то безрассудная частичка ее души полагала, что видит в нем нечто искреннее, видит его настоящего. – Мама находила мужчин, которые помогали… так или иначе. Хотя, насколько каждый из них помог, вопрос спорный. В конце концов мы поселились в Бостоне, где она вышла замуж за отца Эмили. Он был хороший, когда не пил.
Тео пошевелился, и Бекка поймала себя на том, что смотрит на твердые мышцы его груди. Он был слишком красив. И смертельно опасен. Она не должна играть с огнем. Только не с ним!
– Так что в конце концов мама его выгнала. И мы остались втроем. Мы жили как могли, – с трудом призналась она, словно ее загнали в угол и вынудили все сказать. – Ты это хотел услышать? Рассказ о совсем не похожей на идиллию жизни незаконнорожденной девочки?
– У меня возникло ощущение, что ты оправдываешься, – заметил Тео. Это сочувствие сейчас мелькнуло в его глазах? Или жалость? – Тебе нечего стыдиться.
– Я знаю! – У нее вдруг заболели старые раны. – Но моя мама все равно стыдилась. У нее были более масштабные планы на жизнь. И на судьбу дочерей тоже. Думаю, если бы она была жива, сама пришла бы к Брэдфорду. А она была человеком особенным. Она унизилась бы перед этой жабой, своим братом, а он только рассмеялся бы ей в лицо и отослал бы прочь.
Воцарилось тяжелое молчание. Бекка не понимала, почему и зачем она все это рассказала. Как будто она несправедливо обвинила Тео в том, что мог бы сделать Брэдфорд. Да что с ней такое? Если Тео не виноват в этом конкретном случае, это не значит, что он вообще ни в чем не виноват. Ведь она оказалась здесь из-за его хитроумного плана.
– Наверное, ты права, – помолчав, заметил Тео. Такой ответ должен был бы показаться ей чудовищным. Вместо этого Бекке стало легче. Намного легче, чем от любой банальности, которую обычно говорят в таких случаях. – Но, по-моему, тебе давно пора наплевать на то, что в Брэдфорде мало человеческого. Какое тебе до него дело?
– Мне и нет дела, – солгала она.
Бекка поняла, что и так сказала слишком много. Тео махнул рукой, чтобы им принесли счет. Он не заслуживает того, чтобы знать о ней хоть что-то. Не заслуживает ничего сверх того, за что платит.
Так почему же она открыла ему душу?
Бекка все еще не нашла ответа на этот вопрос, когда они вернулись в пентхаус. По дороге они молчали. Тео что-то набирал на своем смартфоне, а она притворилась, что смотрит в окно. На самом же деле Бекка никак не могла отвлечься от того, что произошло за обедом. Не могла отделаться от ощущения, что их отношения изменились, и у нее земля начала уходить из-под ног.
Машина плавно затормозила у тротуара. Бекка вздрогнула, когда Тео положил руку ей на плечо.
– Там папарацци, – предупредил он. – Ты готова?
– Откуда мне знать, готова я или нет?
Можно ли вообще быть готовой к такому вмешательству в личную жизнь? Бекка выглянула в затонированное окно и сглотнула.
– Им нужна реакция, – ровным голосом сказал Тео. – Чем эмоциональнее ты будешь, тем лучше для них. Они скажут все что угодно, чтобы получить от тебя нужную реакцию. Все что угодно. Понимаешь?
Он был так спокоен. Так уверен в себе. Бекка почувствовала, что паника начала отступать, а пульс у нее пришел в норму. У Тео был такой вид, словно он мог спасти их обоих одной только силой воли.
Она вдруг подумала, что вся эта шумиха ему нужна. Он, наверное, сам позвонил папарацци.
