– Ты имеешь в виду круги, где ровным счетом ничего не едят и имеют привычку на досуге принимать дорогущие витамины?
– Ларисса в свободное время работала моделью, Ребекка, – напомнил Тео таким тоном, будто сама мысль о том, что у нее есть право на собственное мнение, его смешит. – Не знаю, когда ты в последний раз заглядывала в модные журналы, но, к сожалению, сейчас предпочитают работать с истощенными моделями. А тебе до этого далеко.
– Меня зовут, – сказала она, задыхаясь от злости, от усталости и от его близости, его коротких шорт и мягкой футболки, облегающей тело, – Бекка.
– Беги быстрее, – тихо посоветовал он. – Говори меньше.
Да он просто невыносим! Именно к такому выводу Бекка пришла за эту неделю, когда она часами изучала Лариссу и ее жизнь, а после обеда пробовала разные варианты макияжа и примеряла вещи из гардероба Лариссы – они казались ей слишком маленькими, откровенными или очень уж странными. Но хуже всего было то, что Бекке приходилось учиться одеваться и вести себя как Ларисса, под строгим контролем Тео.
– Это платье выглядит нелепо, – пробормотала она, взяв кружевную тряпочку с оборками. – Ну кто и куда в таком пойдет?
– Это платье от Валентино, сшитое на заказ, – спокойно ответил Тео и вздернул бровь.
– Да мне плевать, что это. – Бекка тут же покраснела. Он указал ей на ее провинциальность. Но она этого не признает. Никогда. – Оно же страшное.
– Твоя работа заключается не в том, чтобы выбирать наряды, которые тебе хотелось бы надеть.
Тео был неумолим. Когда он говорил таким тоном, Бекке хотелось его послушаться, угодить ему, а еще хотелось убежать от него с криком и воплями. Он подошел ближе, встал у нее за спиной так, что его отражение появилось в зеркале.
– Ну да, потому что моя жизнь хуже смерти, – горько проговорила она, стараясь не замечать, как сильно на нее действует его близость.
– Пойми, ты должна уметь замечать такие платья, оценивать их эксклюзивность, – мягко поучал ее Тео. Глаза его заблестели так, будто он не был одним из Уитни. – У Лариссы было врожденное чувство стиля. Конечно, тебе не придется наряжаться самой, без профессиональной помощи, но если ты поймешь, что и почему привлекало ее внимание, это даст тебе возможность лучше понять свою кузину.
– Я понимаю только одно, – с колотящимся сердцем возразила Бекка. – Богатые одеваются не для того, чтобы одеться, а для того, чтобы послать какой-то сигнал миру.
– Они всей жизнью своей посылают определенные сигналы. – Тео посмотрел на нее с вызовом. Он ждал, что Бекка отвернется, и при этом гипнотизировал ее своими янтарными глазами. – Потому что они могут себе это позволить.
– А когда ты говоришь «они», ты имеешь в виду себя, – прошептала она.
Он улыбнулся. Если бы это был кто-нибудь другой, она сказала бы, что в этой улыбке была боль. Его взгляд потемнел.
– Ты должна понять Лариссу, – тихо сказал Тео, – а не меня. Тебе вряд ли понравится то, что ты узнаешь обо мне.
В это мгновение Бекке захотелось стать Лариссой. Для него. Да что с ней творится?!
Она уговаривала себя, что ей становится гораздо легче, когда он исполняет многочисленные обязанности генерального директора «Уитни медиа» в кабинете с отдельным холлом и лифтом. Отдельный вход был нужен для того, чтобы никто не догадался о существовании двойника, который совсем рядом учится быть скучающей светской львицей. А весь мир тем временем был уверен, что скучающая светская львица восстанавливает силы и здоровье в частном реабилитационном центре.
Навещать Лариссу не разрешали родственники. Таблоиды рассуждали о причинах ее публичного обморока. Специально нанятые врачи, которые никогда ее не лечили, высказывали мнение о предполагаемом курсе восстановления. Газеты публиковали самые известные фотографии Лариссы – вгоняющие в краску изображения под кричащими заголовками. Бекке порой хотелось посочувствовать бедной девушке. Почти хотелось.
Она твердила себе, что лучше уж изучать родословную Лариссы и бродить по восхитительному дому Тео, чем проводить время с ним. Что ее бесит его присутствие. И все же Бекка не могла отрицать того, что сердце в ее груди подпрыгивает каждый раз, когда она видит Тео. Она ждала этого с нетерпением, ждала вечеров, в течение которых училась вести себя за столом так, будто ей предстояло ужинать с особами королевской крови. Училась стоять, сидеть, смеяться, вежливо выказывать безразличие. Бекка с нетерпением ждала словесных дуэлей с Тео. Она даже самой себе не хотела признаваться, насколько ей это нравилось.
Что-то было в его манящей привлекательности, в мрачности, которая засела глубоко внутри и которую он использовал как щит. И как меч тоже. Бекку тянуло к Тео, как она ни противилась. Что-то ее волновало, заставляло бурлить кровь, не давало ей спать по ночам. Она никак не могла удобно устроиться на огромной кровати.
«Не будь смешной, – одернула она себя. – Он влюблен в свою невесту, которая лежит в коме. А у тебя налицо все признаки стокгольмского синдрома».
– Значит, это правда, – словно издалека услышала Бекка свой голос.
– Что? – спросил Тео, даже не взглянув на нее.
Ей показалось, что он чересчур старательно демонстрирует свое небрежение. С остальными – даже со своей прислугой – он всегда разговаривал очень тепло.
– Ты действительно ее любишь? Ну, Лариссу.
– Она была моей невестой, – сухо бросил Тео, намекая, что продолжать расспросы не стоит.
Но Бекка не могла остановиться. В ней нарастало желание растормошить его. Потому что хотеть Тео она не могла. Это просто невозможно. Она не может хотеть его так, как он хотел свою идеальную принцессу, свою потерянную Лариссу.
– У нее еще и любовник был, – не успокаивалась Бекка. – А какие чувства к ней испытывал он?
Тео плавным и в то же время пугающим движением закрыл ноутбук. Бекка сглотнула. Да что с ней такое? Почему она никак не может оставить его в покое? К чему отчаянно соревноваться с женщиной, с которой она никогда не встречалась?
– Тебе придется самой спросить его об этом, – заявил Тео, и она замерла. – Но, насколько я знаю, Чип Ван Хаусен никогда и никого не любил, даже себя.
– Ты с ним знаком? – выдохнула она.
Тео пожал плечами:
– Уже много лет. Он вырос, вращаясь в тех же кругах, что и Ларисса. И он всегда плохо на нее влиял.
– Какой ты современный! Спокойно относишься к их отношениям, – фыркнула Бекка.
И вдруг он посмотрел ей прямо в глаза, рот его скривился, все тело напряглось, и она поняла, что вот это – настоящий Тео Марко Гарсиа. Опасный и волнующий.
Бекке следовало бы испугаться. Но вместо этого она… как-то оживилась. Что это значит?
– Я совсем не современный. – Его глаза сверкнули. – Но я давно понял, что во всем победить нельзя. Приходится делать выбор и побеждать в главном. Тебе тоже стоит об этом подумать.
