* * *
По дороге на вокзал мы не проронили ни слова – должен признаться, на этот раз скорее из-за меня, чем из-за Холмса. Мимо нас в окне экипажа проплывали в окне красоты Эдинбурга, и я всю дорогу праздно глазел на них, но на вокзале Уэверли вдруг заметил знакомую фигуру. Человек приблизился, чтобы поприветствовать нас.
– Констебль Мортхаус! – воскликнул я. – Надеюсь, вы поджидаете нас не по официальному делу?
Он улыбнулся:
– Нет, доктор Уотсон, вовсе нет. Я хотел бы сказать спасибо вам обоим, а особенно мистеру Холмсу.
– Не стоит благодарности, мой мальчик, – сердечно ответил великий детектив. – Надеюсь, вы оправились от вчерашнего испытания?
Мортхаус нахмурился:
– От потрясения-то я оправился, мистер Холмс, но мне еще предстоит свыкнуться с тем, что я выяснил. Я должен многое обсудить с братом и матерью, поскольку они имеют право знать, что произошло.
– Об этом судить только вам, – сказал сыщик, – однако спросите себя: будет ли польза от того, что вы откроете им правду? Быть может, им лучше пребывать в благословенном неведении?
– Возможно, мистер Холмс, возможно. Как бы там ни было, я желаю вам приятного путешествия. Вам пора идти к поезду.
Констебль горячо пожал нам руки, а мне взгрустнулось при мысли о трудностях, которые ему предстоят. Однако, глядя на него, я видел перед собой уже не того зеленого юнца, с которым недавно познакомился в Эдинбурге. Перед нами стоял человек, который многое повидал и должен был нести это бремя на своих плечах.
* * *
Мы зашли в вагон, расположились в своем купе, ничем не отличавшемся от того, в котором прибыли в Эдинбург, и я порадовался знакомой обстановке. Всего через несколько минут поезд тронулся, и я увидел на перроне Мортхауса. Он помахал нам вслед, затем повернулся и направился к вокзальному выходу. Холмс прервал мои размышления вопросом:
– Вы уверены, что не жалеете о своем решении, Уотсон?
– Нет, – ответил я. – Эдинбург – чудесный город, но я тут не дома. Я уже с нетерпением предвкушаю, как вернусь к себе на Бейкер-стрит и устроюсь в любимом кресле. Надеюсь, вы нашли нашу поездку небесполезной?
Великий детектив посмотрел в окно.
– Это было весьма занятное путешествие, старина, – ответил он, испытующе взглянув на меня. – Главное, вам будет о чем написать, когда мы окажемся дома.
При этих словах мне оставалось лишь от души расхохотаться.
Чарли Роксборо
Дело о русской шахматной доске
Тайна Шерлока Холмса, раскрытая только теперь
Все персонажи, действующие в данном произведении, вымышленные. Любое сходство с реальными историческими лицами является случайностью.
Благодарности
Прежде всего я должен заявить, что своим появлением на свет эта книга обязана гению сэра Артура Конан Дойла, создавшего жанр историй о Шерлоке Холмсе и других ключевых персонажах цикла, – без них данное произведение просто невозможно представить.
Кроме того, мой роман был вдохновлен историческими документами, касающимися царского Охранного отделения в России и анархистских коммун в викторианском Эссексе. Столь странные события невозможно выдумать – и я их не выдумал.
Дополнительным источником для создания исторического фона послужил роман «Девушка среди анархистов» (1903), написанный Оливией Россетти Агрести под псевдонимом Изабель Мередит; Оливия принимала участие в деятельности русских политэмигрантов в поздневикторианском Лондоне, где как раз и разворачивается действие «Дела о русской шахматной доске».
За исключением всех этих источников вдохновения, сюжет книги является исключительно плодом воображения автора.
Глава 1
Зловещее послание
За время моего долгого партнерства с Шерлоком Холмсом я видел, как великий детектив на моих глазах распутал множество темных тайн. Но лишь некоторые из них внушали мне такое глубокое чувство ужаса, как это дело, начавшееся с неожиданного визита мрачным ноябрьским вечером.
Внизу зазвонил дверной звонок, затем на лестнице раздались быстрые шаги.
– Кто бы это мог быть? – удивился Холмс. – У нас сегодня не назначены посетители.
Он шагнул на лестничную площадку, куда вскоре поднялась темноволосая молодая женщина лет двадцати пяти в скромном наряде мышиного цвета.
Она выглядела чересчур прилежной, как библиотекарша, которая проводит свои дни в хорошо знакомом, уютном, тихом мире книг. Но сейчас на ее лице читалось выражение страха и горя. Посетительница крепко прижимала к груди газету.
Мой друг указал ей на свободный стул.
– Мистер Холмс! – воскликнула гостья. – Мне очень жаль, что я так внезапно оторвала вас от дел. Но я в чрезвычайном отчаянии, и никто, кроме вас, не сумеет помочь мне в столь необычной и запутанной проблеме. – Она решительно посмотрела на Холмса, как будто собирая все свои силы, чтобы убедить его.
– Мадам, я понимаю, что у вас трудности, – сказал сыщик мягко, – как и у многих посетителей, которые обращаются ко мне за услугами. Это мой коллега, доктор Уотсон. В его присутствии вы можете говорить так же откровенно, как и наедине со мной.
– Меня зовут Виктория Симмондс, – представилась наша гостья, на мгновение овладев собой. Но уже в следующую минуту она судорожно вздохнула, будто готовясь вот-вот расплакаться. – Мне нужна ваша помощь, чтобы спасти сестру. Спасти от того, что происходит в доме, из которого она только что прислала мне жуткое письмо. Спасти от невыразимого ужаса, который недавно толкнул нашу общую с ней подругу к смерти.
Виктория Симмондс протянула нам газету. Это был вечерний выпуск, и буквально полчаса назад я прочитал указанную гостьей статью: молодая женщина бросилась под колеса мощного локомотива, прибывавшего на станцию Юстон. Она умерла страшной смертью на глазах у множества испуганных очевидцев, толпившихся на платформе, с которой женщина только что прыгнула. При обследовании обезображенного трупа был обнаружен русский паспорт. Полиция просила откликнуться всех, кто знал женщину.
– Ее зовут Софья, и мы обе – моя сестра Анджела и я – с ней дружили. Софья жила в «Либерти-хаус», том самом пансионе, куда сейчас переселилась Анджела. – Виктория Симмондс замолчала, чтобы сдержать подступившие слезы, затем продолжила: – Вчера Софья неожиданно пришла в мою квартиру в Блумсбери, беспрерывно рыдая. Я была очень удивлена, увидев ее, поскольку считала, что сейчас она в России, куда недавно уехала. Софья умоляла меня позволить ей остаться на ночь, всего на одну ночь, потому что была в отчаянии и по какой-то причине не могла вернуться в «Либерти-хаус», который служил ей пристанищем в Лондоне. Я спросила, что там случилось, но она умоляла меня не заставлять ее говорить об этом сейчас и пообещала рассказать обо всем утром. А теперь в «Либерти-хаус» живет моя сестра Анджела… – Гримаса боли исказила черты лица Виктории Симмондс, она, казалось, снова была близка к тому, чтобы расплакаться.
