– Ну что, все готовы? – бодро вопросила нас Ива. – Заходим?
Класс ответил ей невнятным гулом – после того, как мы прибыли на место и выяснились зловещие подробности, решимости у всех явно поубавилось.
– Если кто-то боится, может посидеть в автобусе, – предложила Ирина Владимировна.
В этот момент я ее даже зауважала – она явно была хорошим психологом! В автобусе, естественно, не согласился остаться никто, и мы бодрым строевым шагом потопали ко входу.
Когда мы вошли и огляделись по сторонам, сразу стало ясно: нас не обманули, все ровно так, как рассказывали, – и украшения стен, и люстра, и надписи на стенах, и даже княжеский герб оказались сделаны из костей. Это даже смотрелось бы красиво, если бы не было так жутко.
Мы ошарашенно озирались по сторонам, когда один из служителей церкви, наблюдавший за нашей группой, внезапно разразился гневной тирадой, из которой мы разобрали ровно одно слово:
– Чепице!
Указывал он при этом на Цветкова, который забыл снять шапку. Тот моментально сдернул головной убор, покраснев, как синьор Помидор.
– Совсем заморочили голову, – пробурчал он, комкая шапку в руках. – Понавешали костей, людей пугают, а их еще и почитать надо…
Несмотря на всю серьезность и драматичность момента, мы с трудом сохраняли на лицах соответствующие случаю серьезные выражения.
– Чепице! – шепотом повторил Женька, давясь от смеха.
Сам он вышеупомянутый предмет гардероба снял еще на входе и сунул в карман, как и все наши парни, зазевался один Цветков. Вот, оказывается, кто у нас самый впечатлительный! – некстати подумала я, ища глазами Ленку, чтобы немедленно поделиться с ней этим ценным наблюдением. Немедленно не вышло – она стояла слишком далеко, и я сделала себе заметку не забыть потом.
Весь наш класс дружно покатился со смеху, словно Женькино неосторожное словцо стало последней каплей, прорвавшей плотину – видимо, так нашло выход всеобщее напряжение.
– Дети, дети, вы что? – ужаснулась Ива. – Вы же в церкви находитесь!
– Прекратили немедленно! – сориентировавшись в обстановке, скомандовала Ирина Владимировна.
Голос учительницы подействовал на нас отрезвляюще – за несколько лет ее классного руководства у нас, как у дружной стаи собак Павлова, уже выработался условный рефлекс подчиняться ему. Вот и сейчас все резко успокоились и с преувеличенным вниманием уставились на стены и потолок часовни.
– Наиболее примечательна люстра, – продолжала рассказ Ива. – При ее изготовлении были использованы все кости человеческого скелета. Украшена она гирляндами черепов…
Всем резко расхотелось веселиться, и экскурсия потекла своим чередом.
После показа наиболее примечательных экспонатов нам дали свободное время, и мы разбрелись по церкви. Среди посетителей оказалось довольно много русских туристов – со всех сторон слышалась родная речь:
– Какой ужас!
– Просто кошмар!
– Кощунство!
– Не могу на это смотреть, пойдем отсюда скорее! – заявила истеричная дама в высокой меховой шапке и, подхватив под руку мужа, потащила его к выходу.
Мужчина, судя по всему, был не прочь еще полюбоваться необычным интерьером и следовал за ней весьма неохотно, приговаривая на ходу:
– А что такого? Это всего лишь наглядно иллюстрирует основные идеи христианства, напоминает о грядущем Апокалипсисе и судном дне…
– Про это нам не рассказывали, – вслух удивилась я.
– Да, это многое объясняет, – отозвался Женька. – В таком контексте во всем этом даже появляется смысл!
Несмотря на не самое подходящее место, я едва не рассмеялась. Надо же, я совсем забыла о своей идее держаться поближе к парням, чтобы было не так страшно! Похоже, парню самому стало жутко, раз он, наоборот, материализовался рядом со мной.
– Но в целом, конечно, жесть, да? – для проформы осведомилась я, проверяя свою теорию.
– Вообще жесть, – согласился он. – Но прикольно!
Я хмыкнула – интерьер Костницы менее всего подходил под это определение, но я поняла, что он хотел сказать.
– Ну как, ребята? – спросила подошедшая к нам Ива. – Все в порядке?
Видимо, состояние нашего душевного здоровья все же внушало ей некоторые опасения.
– Да все отлично, – заверил Женька.
Она улыбнулась:
– Вы вообще молодцы, всегда в хорошем настроении, веселые… Блаженные, – выдала она после паузы, видимо, не сумев подобрать адекватного русского слова.
Она отошла к другим ребятам, а мы с Женькой переглянулись.
– Всегда веселые? – удивилась я.
Мне-то, наоборот, казалось, что у меня вечно угрюмый, надутый вид в стиле «Не влезай – убьет». Причем справедливости ради стоит заметить, не только казалось: периодически разнообразные доброжелатели сообщали мне об этом вкупе с предложением «сделать лицо попроще».
Сделать лицо попроще я бы, возможно, и не отказалась, но для этого пришлось бы прилагать дополнительные усилия, а я постоянно забывала. И вот в поездке случайно выяснилось, что лицо у меня само собой упростилось, да еще и повеселело! И все это не у меня одной, а в комплекте с верным другом детства…
– Блаженные, – повторил Женька, словно пробуя слово на вкус. – Интересно, что она имела в виду?
Я не ответила – интуитивно я поняла, что имела в виду гид, но объяснять это было бы слишком долго и сложно, притом нарушило бы все очарование момента. Не могла же я сказать Женьке: «Мы с тобой отлично смотримся вместе и так влюблены друг в друга, что выглядим ужасно счастливыми!»
– Она хотела сказать, что мы чудики странные? – похоже, не на шутку озадачился он.
– Забей, – посоветовала я. – Все равно не поймешь.
Сейчас отыграюсь за историю с географией!
– Чего это я не пойму? – обиделся он. – Не глупее тебя!
– Ты по складу ума физик, а не лирик, – снисходительно пояснила я. – Тебе не понять тонкой разницы между значениями слов.
– А чего тут понимать? – разволновался Женька.
Видимо, опрометчивые слова гида его зацепили всерьез.
– Тише, – попросила я, заметив, что на нас начали с любопытством оглядываться и одноклассники, и другие посетители Костницы.
– Василий Блаженный, дурачок, юродивый… – не унимался он.
– О, какие мы слова знаем! – притворно восхитилась я. – Юродивый – да, но почему сразу дурачок? Василия Блаженного сам Иван Грозный боялся!
– А, ну тогда ладно, – сразу успокоился мой друг. – В таком контексте я согласен!
Я только вздохнула. Как у парней все просто!
– Ну и ладно, – примирительно произнесла я. – А то неподходящее место мы выбрали для филологического спора! Круче здесь было бы только…
