Вот как, значит, при более тесном общении сразу и полезли проблемы? Но мы же только приехали, даже вещи еще не успели разобрать! Ох, что-то тут неспроста! Впрочем, я паникерша, выводы делать рано, может, мне все померещилось… Ладно, поживем – увидим!
Проигнорировав лифт, я по лестнице слетела на первый этаж и убедилась: я, как обычно, погорячилась – никого еще и близко не было, даже учительницы! Похоже, я слишком буквально восприняла ее слова поставить вещи и сразу выходить. А может, я что-нибудь напутала, сбор в другом месте или в другое время? Да нет же, она сказала…
На лестнице послышался топот, и в холл в эффектном прыжке через две ступеньки вылетел Женька. Я вздохнула с облегчением – не перепутала! – и хотела обрадовать его, что мы первые, но он меня опередил:
– А где Лена?
– Лена? – опешила я. – Эээ… в номере, где ж ей еще быть…
Он кивнул и, словно больше его ничего не интересовало, отошел к крутящейся стойке с рекламными открытками и буклетами.
Я проглотила продолжение фразы «Сейчас спустится» и, заметив, что застыла посреди холла столбом, отошла к диванчику возле стены и машинально начала расстегивать пуговицы дубленки. Стянув с головы шапку, я опомнилась – сейчас на голове будет воронье гнездо! – посмотрела в зеркало и увидела в нем Женькину спину. Он изучал рекламную продукцию, призванную развести туристов на всевозможные развлечения, и его спина не выражала ровным счетом никаких эмоций.
Впрочем, о чем это я, какие эмоции может выражать спина? Просто Женька не обращал на меня ни малейшего внимания, словно я была пустым местом и нас не связывала дружба с детсадовских времен…. Если бы в холле толкался весь класс, это не так бросалось бы в глаза, но сейчас, когда нас тут только двое – тетенька за стойкой ресепшена не в счет – это выглядело вопиюще, вызывающе и просто возмутительно!
Как ни захлестывали меня чувства, я понимала: подходить сейчас и устраивать разборки – последнее дело. Самым умным в этой ситуации будет подождать и понаблюдать, а то сгоряча можно так наломать дров, что потом поленницей завалит.
Похвалив себя за сдержанность и предусмотрительность, я поправила волосы, размотала шарф – похоже, ждать придется долго – и уселась на диванчик, взяв со стеклянного столика первый попавшийся журнальчик.
Естественно, он был на чешском языке, и я сначала думала, что просто полистаю его и посмотрю картинки, но, приглядевшись к буквам, осознала: почти все понятно! Если привыкнуть к латинскому шрифту, вообще практически без проблем…
– Так, ребята! – раздался знакомый зычный голос.
Ирина Владимировна вышла в холл, окинула его взглядом полководца и грозно возмутилась:
– А где все?
Мы с Женькой синхронно пожали плечами, и я порадовалась про себя даже этой мелочи – в чем-то мы все-таки совпадаем!
– Безобразие! – возмутилась учительница. – Я и так вам дала несколько минут форы, а все равно никого нет. Если так и дальше будет продолжаться…
Окончить свою гневную тираду она не успела: одновременно послышался шум, и на лестнице, и у лифта, холл наполнился гулом голосов, сразу стало очень тесно: мои однокласснички, как по команде, наконец покинули свои номера.
Пересчитав нас по головам, Ириша скомандовала:
– На выход! – и мы дружным стадом потопали на выход. Ленки я не видела, впрочем, не особенно ее и искала.
Мы вывалились из дверей отеля, и только тут я вспомнила, что забыла обратно намотать на себя зимние одежки. На улице, впрочем, ничего не напоминало о приближении Нового года – дорога влажно блестела в свете фонарей, сверху на нас сыпалась какая-то морось, а снега, естественно, нигде не было и в помине.
– Ты чего вся такая расхристанная? – это Ленка незаметно подобралась ко мне в толпе и сразу озадачила странным вопросом.
– Тепло же, – вяло отмахнулась я.
Вся наша нелепая размолвка на пустом месте вдруг перестала меня напрягать. Мне все померещилось! Вон как подруга обо мне заботится, прямо мать родная!
– Все равно, – настаивала она. – Не хватало еще простудиться в первый же день!
Я и сама уже почувствовала, что на улице не так тепло, как мне показалось сначала, поэтому послушно намотала на шею шарф, нахлобучила на голову шапку и застегнулась. Простуда и правда в мои планы не входила.
Мы прошлись по темной улице, где, кроме нас, никого не было, лишь изредка проезжали машины, и не заметили никакой точки общепита, кроме верного Макдональдса.
– Неполезно, – сомневалась Ирина Владимировна. – Давайте еще поищем…
– Да чего искать-то, – пробасил Цветков. – Пойдемте, Макдак все любят!
– Да, давайте! – загалдели все хором, подтверждая его слова.
Я усмехнулась и непроизвольно поискала глазами Женьку: это же как раз его любимая теория – о том, что за границей спасти от голода может только Бигмачная! Но он сосредоточенно изучал экран своего телефона, и я не решилась нарушить этот сакральный момент.
Мы гурьбой завалились в маленький зал и остановились на пороге.
– У них сюда вообще никто не ходит, что ли? – озадачился Цветков.
Возле касс никого не наблюдалось, а за столиками сидели от силы пара человек подозрительной наружности. Зрелище для нас, привыкших к очередям, толкотне и аттракциону «займи столик», и правда было непривычным.
Первой сориентировалась учительница.
– Заказываем по очереди, а я потом оплачу! – скомандовала она, занимая стратегическую позицию возле кассы.
Темнокожий парень за стойкой, порядком офонаревший от нашей шумной компании, посмотрел на нее, как на инопланетянина, но, тем не менее, приступил к своим обязанностям. Я думала, мы провозимся долго, но с заказом проблем не возникло – благо, все блюда и названия известны – мы быстро забрали свои подносы и расселись.
Отойдя от кассы, я застопорилась, но быстро сориентировалась и уселась за свободный столик – если кто-то хочет, пусть сам подсаживается! Конечно, я ждала, что со мной сядет Ленка или, чем черт не шутит, Женька, но время шло, все с шумом и гамом разбивались на теплые компании, и только я, как изгой, продолжала уныло восседать в гордом одиночестве.
Я так расстроилась, что даже не начала есть, лишь механически помешивала в стаканчике давно растворившийся сахар. Ни Ленки, ни Женьки я не видела, намеренно глядя прямо перед собой и не понимая, что происходит. Еще совсем недавно у меня был парень – ну ладно, старый друг! – и подруга, и внезапно я осталась одна. При этом никто ни с кем не ссорился, все чинно и благородно!
– Румянцева, чего одна киснешь? – это Цветков нарисовался возле меня со своим подносом с явным намерением приземлиться.
О нет, только не это!
Я пожала плечами, демонстративно глотнула чая и стала разворачивать гамбургер. На троечника это не произвело впечатления – не спрашивая разрешения, как это принято у всех воспитанных людей, он плюхнулся напротив меня.
