Перед первым совещанием с командирами батальонов и артдивизиона полковник Юдин им сказал: «Сейчас вам начальник штаба доведет задачи». И ушел. По глазам вижу, что думают: «Вот приехал какой-то подполковник из Курска нас учить воевать…» Начинаю им доводить задачи по заранее подготовленным и утвержденным командиром полка схемам: «Капитан Булавинцев, вот боевое распоряжение батальону, готовьтесь…» – «Да что нам рассказывать, мы тут уже третий месяц воюем…» – «Товарищ капитан, вам что-то не нравится? Я не держу, тогда идите, получите задачу у командира полка, если не хотите получить ее у начальника штаба». Он притих. Илюхин промолчал. Выступил майор Костюченко, командир артдивизиона. «Товарищ майор, если я задам один вопрос по действиям артиллерии и вы не ответите, то пообещайте, что, пока я буду здесь начальником штаба полка, больше свой рот не откроете. Хорошо?» – «Да нет таких вопросов, на которые я бы не ответил». – «Какими тремя параметрами определяется продолжительность первого огневого налета в артиллерийской подготовке атаки?» Он ответил не полностью. На тот момент мне надо было поставить себя перед комбатами как начальник штаба полка. До этого я два года служил начальником штаба полка, меня учил гвардии генерал-майор Александр Павлович Третьяков, командир 10-й гвардейской танковой дивизии. После того как он меня на первых учениях зимой, в мороз минус двадцать, воспитывал, я боевой приказ выучил наизусть, а боевые распоряжения писал с закрытыми глазами.
А война продолжалась, со всеми ее ужасами, кровью и грязью…
Из Журнала боевых действий:
2 декабря. В 8.00 на КП полка были собраны комбаты для уточнения задачи. Командир полка совместно с начальником артиллерии определили цели для поражения их артиллерией соседей, 276-го мсп, 324-го мсп и группировки. В 14.00 в полку была подготовлена вертолетная площадка. Подразделения полка закрепились на занятых высотах. Тыл полка осуществлял подвоз боеприпасов и воды. В 19.00 был получен радиоперехват, что в результате ударов авиации и артиллерии потери у противника составили убитыми 24 человека, ранеными 12 человек.
4 декабря. Полк продолжал выполнять поставленную боевую задачу. В 6.30 разведрота выдвинулась на отметку 378 для проведения разведки боем в направлении высоты, а также вынести оставшиеся лежать на месте боя тела младшего сержанта Кононова и рядового Очкова, чтобы их эвакуировать.
В 7.00 разведрота под прикрытием мотострелкового и гранатометного взводов выдвинулась в направлении высот нефтеучастка № 129. В 9.30 разведрота достигла указанного рубежа. Личный состав роты приступил к розыску погибших военнослужащих. В 10.30 тела погибших в бою были найдены, также найдены 2 пулемета, РПК и ПКМ. К 11.20 тела погибших и оружие были доставлены на НП полка. В 14.30 на НП полка прибыл НШ СКВО генерал Баранов для ознакомления с обстановкой.
Поздно вечером в районе опорного пункта 4-й роты был обнаружен майор Федоров. По его рассказу было установлено, что они попали в засаду. БРМ подбили из РПГ-7, они сами отстреливались. Выстрелами из РПГ-7 подполковнику Синицыну оторвало правую руку, но он продолжал отстреливаться с левой руки. В ходе боя майор Федоров потерял подполковника Синицына из виду и его местонахождение не знает. Местному населению командование полка поставило ультиматум по выдаче подполковника Синицына.
8 декабря. В обмен на тела убитых боевиков 15-му мсп в районе Октябрьское противник вернул тело подполковника Синицына. Санитарным вертолетом тело было доставлено в сопровождении майора Федорова и отправлено из расположения полка.
Комментарий:
Александр Лихачев, начальник штаба полка, подполковник:
– Еще одно жуткое ЧП тех дней… Начальник автомобильной службы, подполковник, и помощник начальника бронетанковой службы 3-й дивизии, майор, ехали на тягаче и проскочили наши боевые порядки. А там уже духи, выстрел из гранатомета. Начальнику автослужбы руку оторвало.
На третьи сутки майор вышел к нам, рассказал, что прятался от духов, плакался, Юдин сгоряча чуть его не застрелил. У нас были прикопаны десять трупов боевиков, убитых первого декабря, и полковник Юдин договорился через местных жителей обменять их на погибшего подполковника. Он отстреливался с оторванной рукой, полтора магазина расстрелял одной рукой, от болевого шока потерял сознание и умер. Местные жители после боя его чем-то накрыли, поэтому и духи не нашли. Погибшего я видел… Жуткая картина… Его обглодали собаки, выгрызли лицо, живот. Пустые глазницы, носа, ушей нет…
А следом еще одно ЧП…
Из Журнала боевых действий:
9 декабря. Семеро военнослужащих отравились какой-то коричневой жидкостью, но остались живы. Возбуждено уголовное дело. Всех их отправили в госпиталь.
Комментарии:
Владимир Пономарев, старшина 4-й мотострелковой роты, старший прапорщик:
– Скорей всего, это была тормозная жидкость. Нашли канистру, понюхали ее и забрали с собой. Вечером в палатке выпили по полкружки, один, сержант, отказался. Еще по полкружки выпили, и – все… Сержант побежал к командиру роты старшему лейтенанту Заврайскому: «Солдатам плохо!» Их быстро в машину – и в полк, вызвали вертолет, и в Моздок. Подействовало это ЧП на всех, все были в шоке…
«Как это пить-то можно было вообще!..»
Эдуард Дроздов, командир медроты полка, старший лейтенант медицинской службы:
– Девятого декабря привезли в медроту семь человек, со слов солдат – выпивших какой-то жидкости. Насколько помню, двое из них уже «загружались» и были без сознания, еще двое были близки к этому. Всеми силами и всеми средствами медроты начали оказание медицинской помощи – промывали желудки, внутривенно лили растворы. По предварительным данным, это был антифриз или тормозная жидкость, в любом случае в составе – этиленгликоль, страшный, смертельный яд, в лучшем случае можно остаться инвалидом.
Позже я видел эту пластиковую канистру с непонятной коричневой жидкостью, понюхал ее, и меня чуть не вывернуло: как это пить-то можно было вообще! И за что они приняли эту отраву? Поздно ночью прилетела «вертушка», всех погрузили и отправили. В госпиталь все были доставлены живыми, но потом стали поступать сведения о смерти одного, другого. Там один или двое из всей компании выжили, не помню точно.
Александр Лихачев, начальник штаба полка, подполковник:
– Тогда из отделения в десять человек пили семеро. Командир отделения запретил им пить эту гадость – не послушали. Трое не пили, один из семерых чуть-чуть пригубил. Инициатором был контрактник из Курска: «Я уже устал без выпивки!» Он в госпитале и умер первым. Когда я прибыл в медроту, вижу: один лежит почти труп, второй орет, не двигается, третий ползает на карачках и кричит: «Я ничего не вижу!» Антифриз же сразу бьет по глазам. Четвертый и пятый еще дышали ровно, присев в углу, а шестой, хотя и выпил, был как огурец. Седьмой только пригубил – он и остался жив: без половины желудка – это был срочник, татарин. Так умерли в госпитале три контрактника и три срочника.
