– Язык твоего тела говорит иначе.
– Я люблю отца.
– Верю.
Да, теперь еще предстоит увидеть его в ситуации настоящего общения с отцом. Их встречи до сего момента не лишены подтекста.
– Вы оба не обязательно взаимоисключение.
Эйден подошел ближе.
– Как насчет того, когда я с тобой?
– Я уже сказала, ты хорош.
– Не в общении. С тобой наедине.
Эйден наклонился к ней, но тут на лестнице раздался плач малыша.
– Как ты воспринимаешь меня теперь?
– Как акулу, – выпалила Таш первое, что пришло на ум. – Кружащую вокруг. Оценивающую. Сверкающую зубами ровно настолько, чтобы напомнить мне о них. Ни на мгновение не отрывающую глаз от меня. Неумолимую. Каждое движение стратегически спланировано.
Эйден одарил ее язвительной улыбкой.
– Тем не менее ты не уплываешь прочь.
– Акулы интересны, пока страшны. Вся эта опасность, сила, обещание. Блефует она или нет?
Его губы находились на расстоянии ее вдоха.
– Определенно нет.
– Ты очень уверен в себе, – шепнула Таш.
– Подозреваю, ты не это хотела сказать. Тебе не нравится уверенность?
– Нравится. Даже очень. Но я не доверяю ей априори.
– Объясни.
– Заслуженная, естественная уверенность подкупает, наигранная, деланая утомляет.
Кайл, как оказалось, пустой хвастун. Когда акции упали, а это было важно, он спасовал. Хвастун питает отвращение к уверенности других.
– Ты не думаешь, что моя уверенность оправданна?
– Возможно, все это показное.
Но это не так. Она знала.
– Как и твоя, хочешь сказать?
– Думаешь, мне не хватает уверенности?
– Разве не так?
Таш взвесила следующий шаг.
– Я закаляю ее.
Это стерло внешний лоск с его взгляда впервые за весь день, и у нее возникло ощущение, что он на мгновение действительно разглядел ее.
– Зачем?
Этой историей она могла поделиться лишь частично. Стоит ли начинать.
– Не всем нравится уверенность.
– Мужчинам, ты имеешь в виду? Ты что, отключаешь ее?
– Регулирую.
Отец научил ее этому, придавая особое значение скромности. Неумение Таш соблюдать скромность приводило его в бешенство. Пришлось быстро выучиться.
– Я тоже время от времени регулирую. Возможно, мы похожи больше, чем я подозревал.
– Я думала, что напоминаю тебе отца.
– Его тоже. Ты уверена, что не ребенок, похищенный эльфами из моей семьи?
По спине, как подводная дрожь, побежали мурашки, но Таш избежала комментариев с прибытием молодой мамы и малыша, плач которого они слышали раньше с винтовой лестницы.
Эйден отошел от нее с явным сожалением.
– Ты закончила свои рисунки?
– Пытаешься оставить меня в покое?
Эйден приобнял ее рукой и рывком поднял на ноги.
– Я хочу отвезти тебя туда, где ты сможешь спустить всю свою уверенность с поводка.
– Что ж, вполне уместно. – Эйден задохнулся, плюхаясь на спину рядом с ней, его грудь вздымалась, кожа была влажной от пота.
Таш взглянула на него:
– Ты странный человек, Эйден Мур.
– Потому что люблю водные велосипеды?
Она стянула промокшие брюки. Пришлось пробираться по воде к взятому напрокат водному велосипеду.
– Ты выбрал водный велосипед в качестве дуэльного оружия!
– Я, бывало, приходил сюда на семейные праздники и состязался в скорости с кузенами. Это семейная традиция.
Ее сердце слегка забилось при мысли, что он счел ее частью семьи. Опасная мысль.
– Угу. Так что ты подтасовал колоду.
– Полностью. Я должен был прикрыть свою задницу на случай, если ты была королевой водных велосипедов Запада.
– Я была королевой водных велосипедов Запада.
– Я все равно победил.
– У твоего велосипеда не было пробоины. И ноги у тебя как стволы деревьев.
Они бессмысленно препирались еще какое-то время, и их спор снова закончился смехом.
– Спасибо, что отобрала у меня телефон, – сказал Эйден, серьезно рассматривая два пухлых облака в голубом небе.
– Всегда пожалуйста. А как ты без него?
– Лучше я сто лет себя не чувствовал.
Такая мимолетная вспышка уязвимости заслуживала награды.
– Ну, спасибо за гонку на водных велосипедах. Приятно, когда ты в состоянии выложиться на сто процентов.
– Однако ты все равно проиграла.
– Едва ли.
Таш протянула руку и стукнула его, целясь в живот, но натолкнулась лишь на жесткие натренированные мышцы под мокрой рубашкой, на ощупь такие же приятные, как и на вид.
– Серьезно, почему ты не приложила к этому все усилия?
Это не было осуждением, просто любопытством.
– Люди, как правило, не любят, когда другие выделяются.
– Знаешь, сколько времени прошло с тех пор, как кто-то за свои деньги давал мне размяться по полной? Не поверишь.
– Может быть, никто не хочет перечить богатому парню?
– Ты перечишь мне ежедневно.
– Мне наплевать на деньги. Или власть. Или сексуальные дорогие костюмы. Но другим не наплевать. Может быть, твои кузены просто позволяли тебе победить в гонках, когда ты был маленьким.
– Ерунда!
– Это отец научил тебя умалять собственные активы?
Каждая ее частичка напряглась. Это слишком для послеполуденного отдыха. Эйден настаивал, не обращая внимания на ярко выраженный язык ее тела.
– Не мать, судя по тому, что ты говорила о ней. Или это был Жарден?
Пфф!
– Я не доставила бы Кайлу такого удовольствия.
Эйден оперся на локоть и смотрел ей в глаза.
– Значит, отец.
Доверие не просто претворяется в жизнь. Оно требует риска.
– Когда мне было семь лет, я начала выражать свою независимость, как и все дети. Папа находил это забавным около пяти минут.
– Он наказал тебя за попытку перейти границы?
– Думаю, он хотел наказать меня за то, что я слишком похожа на нее.
Эти слова выплеснулись из ее подсознания впервые.
