– Ох, сладкая моя.
Они молчали большую часть пути до ее коттеджа, Эйден периодически бросал на Таш красноречивые взгляды.
– Ты понимаешь значение сегодняшнего дня?
Таш поспешно вернулась из далеких мыслей.
– Что я не ублюдок хорошего человека.
Она была просто хорошим ребенком ублюдка. Глаза Эйдена сверкнули сочувствием и пониманием, затем он притормозил возле ее ворот и развернулся к Таш.
– Сегодня мы поняли, что не родственники. Значит, нет причины, по которой мы не можем быть вместе. Если только на очереди нет еще какого-нибудь препятствия.
– Я не намеренно ставила это препятствие.
– А было удобно, верно? Держать меня на почтительном расстоянии. Что обезопасит тебя теперь?
Таш уставилась на него:
– В том-то дело, Эйден. Я действительно чувствую себя в безопасности с тобой.
– Ты говорила, что слишком доверчива.
Она не удержалась от смеха.
– Твое представление о флирте несколько странно.
Эйден скользнул рукой по ее волосам.
– Это не флирт, сладкая моя. Заигрывание.
И это сработало. Плохой мальчик с обещанием в глазах заставил ее пульс биться чаще, а ладони увлажниться. И невозможно забыть, что у нее есть единственное тайное желание, хотя она и не допускала иного.
Эйден не ее брат. Таш почти вывалилась из машины и неуверенно пошла по короткой садовой дорожке. Эйден следовал за ней к дому, отстав на пару шагов. Она открыла дверь, повернулась к нему:
– Спасибо, что подвез.
Эйден приподнял бровь.
– Я войду.
У нее перехватило дыхание.
– Я думала, тебе нужно пространство, чтобы подумать.
– Планы изменились. Мне неинтересно думать об этом. Не сейчас.
– Ты просто не можешь этого избежать.
– Нет, могу.
Он прижал ее спиной к двери и прошептал у губ перед тем, как их коснуться:
– Посмотри на меня.
Его поцелуй было подобен возвращению домой. Она этого хотела и ненавидела себя за это. Ее тело явно знало правду, несмотря на то что умом она не могла этого признать. Но теперь ничто не стояло на пути поцелуя, от которого она даже не попыталась убежать.
Ее обожгло, когда Эйден запечатал ей рот мягким и требовательным поцелуем, божественное прикосновение вызвало бурю. Тепло его кожи, дыхания, крепость объятий. И безумный взрыв химии между ними. Торжествуя, она растеклась по ее организму, сконцентрировалась внизу, обездвижив. Таш обвила руками его шею, поцеловала его в губы. И пропала, едва попробовав его. В тот момент, когда почувствовала, как его язык и губы упиваются ее собственными, изучая и дразня. Ее тело возрадовалось быть снова в объятиях человека, которому, как она верила, никогда не смогла бы смотреть в глаза, не говоря уже о поцелуях.
Голова закружилась оттого, что кровь то приливала, то отливала от нее.
– Войдем, – пробормотал Эйден, не отрываясь от ее губ.
Его рука отпустила ее талию, чтобы погладить ниже спины, прежде чем снова обнять и поддержать ее, когда открылась дверь. Таш неуверенно вошла в гостиную. Каждая ее частичка хотела наброситься на него, ощутить его силу. Но старый страх сдерживал ее, она выжидала, каким будет его следующий шаг. Но не слишком долго. Как только дверной замок защелкнулся, Эйден пропустил сквозь пальцы ее волосы, убирая их от лица. Посмотрел в ее глаза.
– Я хотел этого с нашей первой встречи.
– Так, значит, не только физически? – выдохнула она, пораженная, что может не только связно мыслить, но даже шутить. И прикусила его палец.
– Распутница. – Он целовал ее долго, крепко и опьяняюще. – Если бы только физически, было бы намного легче это игнорировать.
Подтекст рассердил ее, но она не собиралась проявлять снисхождение.
– Ты мне не кажешься человеком, привыкшим к самоограничениям.
Оп! Подходящее время для разговора.
Но если она не притормозит, все будет слишком быстро и неистово. Хотя Таш и жаждала кого-то более неистового, чем Кайл, и хотя обещание силы Эйдена будоражило кровь, она хотела насладиться каждым моментом. На случай, если это будет в первый и последний раз. Эйден легонько потянул ее за волосы, коснулся губами ее кожи на шее и прошептал:
– Только одно из многих моих самоограничений.
Таш тихонько рассмеялась:
– О-о, в самом деле? Какие другие?
Эйден улыбнулся и припал губами, горячими и соблазнительными, к ее уху:
– У нас для этого вся ночь.
Его руки скользнули вниз по телу, поглаживая и возбуждая. Каждый мужчина, с которым Таш когда-либо была, имел тяжелое прикосновение, требовательное, торопливое или неуклюжее. Но Эйден прослеживал линии тела, будто ее произведения, узнавая и смакуя. Затем взял ее руки и завел ей за спину, сильно прижавшись к ней, держа в плену. Контраст между легким как перышко прикосновением и абсолютной силой горячил ее кровь. Таш попробовала вкус его силы в раздевалке, и ей это понравилось. Она хотела соответствовать этому. Но она не впервые неверно истолковывала чьи-то намерения. Вспоминала шок Кайла, когда ступила на тропу чувственного вызова, заданного им. Он в буквальном смысле сжался, когда она приняла его подачу. Выкарабкался из своей дорогой, излишне мягкой постели, красный и смущенный, а потом старался при каждой случайной встрече одержать над ней верх в плохом смысле. Будто боялся собственной тени. Таш чувствовала себя грязной и пристыженной за то, что с таким энтузиазмом ответила на показную, как оказалось, сексуальную браваду Кайла.
Но Эйден не Кайл. Его сигналы, казалось, были кристальными и непоколебимые. И он говорил, что ему нравятся смелые женщины.
Видит Бог, Таш жаждала быть смелой. Осмелится ли она воспользоваться этим шансом? Такую ли смелость он действительно искал? Кого-то, кто взял бы инициативу на себя? Она собралась с силами и высвободила руки. Эйден немедленно ослабил давление, давая ей вырваться, но, как только она освободилась, уперлась ему прямо в середину груди. Сильно. Эйден восстановил равновесие у двери, тяжело дыша, пристально разглядывая ее. Таш стояла с вздымающейся грудью, отчаянно пытаясь прочесть его нейтральное выражение лица, затем сделала именно то, чего хотела с тех пор, как Эйден в первый раз появился в мастерской. Подвела его к стене, рывком прижала к себе и рванула на нем рубашку, пуговицы полетели в разные стороны. Выдавать себя столь наглядно ей, возможно, и не хотелось. Он с шумом втянул в себя воздух, и она поспешно взглянула ему в глаза. Она надеялась, это будет сюрприз, а не шок или испуг. Не ожидала увидеть обжигающий жар ничем не сдерживаемого желания, когда он бросил: «Ты должна мне рубашку».
Никакого осуждения, отвращения. Просто желание.
