Он хорошо помнил, как его захлестнуло волной тяжелого бешенства, точно так же, как двумя неделями ранее… Горечь обиды и бешенство – плохие советчики, в этом он успел убедиться, подъезжая к Москве. Когда осознал, что натворил. Ведь если бы не его дурацкий срыв, если бы он был выдержаннее и хитрее, то сегодняшняя встреча просто не понадобилась бы.
Он просчитался. Теперь за просчет предстояло платить. Дорогой ценой.
На этот раз противники у него были куда опаснее. Он видел, как двое – тот, который у двери, и еще один, длинный, как жердь, стоящий рядом с Сергеем, – многозначительно перемигнулись. Сейчас начнется!.. Никаких сомнений относительно их намерений у Сергея не оставалось. Базар закончился. Теперь можно было только драться, чтобы продать свою жизнь подороже.
Как и две недели назад, Осинцев действовал импульсивно, не рассуждая. Была в его характере такая черта, и не раз она сильно подводила Сергея. С другой стороны, терять было нечего! Он пошел на прорыв, и – сыграл свою роль фактор неожиданности! – удача едва не улыбнулась ему.
Осинцев ударил невысокого крепко сбитого русоволосого мужчину, судя по всему, главного в этой тройке, без предупреждения, с разворота, в солнечное сплетение. Попал! Этот удар у Сергея Осинцева был отлично поставлен. Мужчина охнул, скрючился и медленно опустился на грязный пол полуподвала. Где-то с минуту он толком вздохнуть не сможет, не то что драться. Теперь против Сергея оставались только двое.
Не теряя ни секунды, Оса молниеносно выбросил вперед прямую правую руку со скрюченными, словно когти хищной птицы, пальцами, целясь в лицо длинного. Отличный удар из лагерного арсенала! А в левой руке Осинцева уже оказался выхваченный из кармана шведский подпружиненный выкидной нож, его излюбленное оружие. Щелчок – и клинок выскочил из рифленой рукоятки, встал на фиксатор. Теперь так просто Осу не возьмешь. У него острое стальное жало появилось.
Длинный, спасая глаза от удара растопыренными пальцами, неуклюже отшатнулся, потерял равновесие. Сергей на ходу ударил его носком кроссовки в голень, под коленную чашечку. Очень удачно ударил, знал, куда бить: длинный зашипел от острой боли, опрокинулся на спину, вновь сбивая на пол начавшего подниматься крепыша. Осинцев тенью метнулся к выходу. Пусть ненадолго, но противник у него только один! Лишь бы миновать его, вырваться на лестницу и затем на улицу, а там ни черта они его не догонят! Стволов у них, похоже, нет. Да и не станут они в шесть часов вечера пальбу в центре Москвы затевать, даже если и имеется у кого-то ствол.
Поглядим еще, кто здесь козел! А там можно будет и с Николаем по душам покалякать. В том же стиле, как он поговорил с Иннокентием Кайлинским. И, если повезет, с теми же последствиями.
Ну, на рывке! Удача с нами! В два прыжка Сергей преодолел расстояние, отделяющее его от двери. Перебросил нож в правую руку, сделал обманный финт. Замахнулся сверху, желая только одного: чтобы враг испугался, отступил, перестал загораживать путь. Убрался с дороги.
Нет, не получилось. Все резко пошло наперекосяк. Тот, перед дверью, оказался куда как не прост, и опыт подобного рода жестоких стычек у него, похоже, был изрядный. Он не запаниковал, не растерялся, резко уклонился вправо, сблокировал верхний удар предплечьем и поймал кисть Осинцева в прямой захват, нанося при этом Сергею удар коленом в пах.
Ничего страшного, вообще-то говоря. Оса успел прикрыться, развернув бедро навстречу удару. Грамотный получился блок. Ударил сам свободной левой рукой, целя противнику в переносицу. Но не попал, тот оказался на удивление вертким, успел уйти, так что кулак Осинцева лишь мазнул вскользь по виску врага. Если бы драка шла один на один, у Сергея имелись бы неплохие шансы одолеть своего противника: Осинцев был тяжелее, сильнее, пожалуй что и опытнее. А то, что куда злее – это точно. Злость и решимость в драке не на жизнь, а на смерть очень, очень многое значат, дают громадное преимущество. Там, за колючей проволокой зоны, драться ему приходилось частенько. Смолчать, стерпеть оскорбление – себе дороже выходило. Сергей недаром проходил жестокую школу выживания, драться он умел.
Но вот времени у Осинцева не было. Потому что те двое у него за спиной уже пришли в себя, поднялись на ноги. Зрителями происходящего они оставаться явно не собирались. Активно вмешались в действие…
Проклятье! И еще раз проклятье: ведь его прорыв почти удался! Эх, если бы Сергей был не один, если бы кто-нибудь прикрывал ему спину, держал тыл! Тогда еще неизвестно, как бы все закончилось. А так… Это только в дурацких боевиках один человек с легкостью необычайной от троих отмахивается. В жизни, увы, таких чудес не бывает.
Длинный повис у Сергея на левом плече, лишая подвижности. Правая рука Осинцева с зажатым в ней ножом так и оставалась в захвате. Единственное, что еще успел сделать Сергей, это изо всех сил ударить пяткой по своду стопы долговязого, ломая тому хрупкие косточки свода и пальцев правой ноги. И услышать громкий вскрик своего врага.
Затем тело Осинцева пронзила обжигающая боль. Раз. И еще раз. Это постарался тот русоволосый крепыш, которого Осинцев свалил первым ударом. Хорошо постарался… Мир перед глазами Сергея подернулся туманной пеленой, пробиваемой сполохами зеленоватых молний. А потом исчез.
Жаль, что не навсегда! Но судьба распорядилась так, что окончательный расчет с этим миром был для него отложен. Теперь было совершенно ясно – ненадолго.
Он совершенно не помнил, как два часа спустя, очнувшись в луже крови, сумел доползти до двери и выбраться на лестницу. Там он снова потерял сознание и вторично очнулся уже в больнице. В совершенно непривычной для себя роли потерпевшего.
На бледно-сером, предельно исхудавшем лице Сергея Осинцева проступила тень усмешки. Эх, крысы, мародеры натуральные!.. Надо же – подобрали и уволокли его шведский выкидушник, пожадничали… Хороший ножик был.
Кто он такой, менты вычислили в тот же день. Наколки характерные, вроде восьмиконечных звезд на коленях, перстней на пальцах обеих рук и церковки на груди. На спине улыбающаяся кошачья морда наколота. Кот. Коренной Обитатель Тюрьмы, если кто не знает.
Чего там, пока его везли в приемный покой «четверочки», так успели пальчики откатать, даром что он без сознания был. А установить его по дактилограмме – дело простейшее. Вот его и установили. Он, кстати, не скрывал, когда очнулся, и увидел на стуле перед кроватью молодого мужичка в кителе с капитанскими погонами: да, Осинцев Сергей Павлович, семьдесят первого года рождения. Да, постоянно проживает в Кислогорске. Да, дважды судим. Но то – дела прошлые, а сейчас он чист, как поцелуй младенца. Что делает в Москве? Да вот, захотелось в Мавзолей Ленина зайти, пионерское детство вспомнить. Давненько в Мавзолее не бывал. Кто его порезал и за что? Понятия не имеет, эти отморозки забыли представиться. Ткнули его ножичком дважды, и вся любовь. Манеры у них мерзкие такие, незнакомых людей ножичками тыкать. Нет, в лицо он нападавших не запомнил. И сколько их было, забыл.
А все же, как он думает, почему некие незнакомые отморозки напали именно на него?
