— Ты никогда не задумывался, в каком странном мире мы живем? — вопросом на вопрос ответил Горлогориус.
— Честно говоря, нет, — сказал Гарри. — Мир как мир.
— Вот она, молодость, — сказал Горлогориус. — Впрочем, ты не бывал в других мирах, поэтому тебе просто не с чем сравнивать. Видишь ли, по сравнению с другими мирами, логичными, выверенными, стабильными, наш мир является воплощением хаоса и абсурда.
— Да ну? — Неужели где-то в этой Вселенной есть миры, в которых все подчиняется законам логики? Гарри трудно было в это поверить.
— Точно, — сказал Горлогориус. — Есть миры, где магия не соседствует с высокими технологиями, где эльфы не живут рядом с пришельцами со звезд, где порталы в другие миры не встречаются на каждом шагу, как грибы после дождя, где демонов не убивают при помощи гранатометов, где дракон не может стать героем и владеть зачарованным клинком, где времена года идут по порядку одно за другим, а не играют в чехарду, где сам год длится определенное число дней и каждый следующий год равен предыдущему, миры, где скорость света конечна, а скорость звука является постоянной величиной.
— И много таких миров?
— По правде говоря, все, — сказал Горлогориус. — Кроме нашего.
— Не может быть, — сказал Гарри, хотя в глубине души уже понимал, что такое быть может. Ему просто исключительно повезло родиться в единственном мире, в котором все законы природы сошли с ума. — И почему же наш мир такой странный?
— Потому что он — экспериментальный образец, — сказал Горлогориус. — Место, где творец, создавший нашу вселенную, пробовал свои силы и испытывал ту или иную идею, прежде чем воплотить ее в чистом виде. Наш мир — это черновик.
— Обалдеть, — сказал Гарри. Его вдруг охватило страстное желание эмигрировать.
— Наш мир — это еще и место, где пересекаются все остальные миры, — сказал Горлогориус. — Можешь себе представить обычный перекресток в многомерном пространстве?
— Нет, — честно сказал Гарри.
— Тогда просто поверь мне на слово.
— И каким же образом концепция многомерного перекрестка подводит нас к вопросу о Большом Бо? — поинтересовался Гарри.
— Ты уже понял, что наш мир — это место, откуда творец создавал вселенную? — осведомился Горлогориус. — Изначальный мир?
— Допустим, — сказал Гарри.
— Прежде чем мы продолжим, я хочу расставить все точки над «ё», — сказал Горлогориус. — Речь сейчас идет о творце, а не о Творце с большой буквы, и о вселенной, а не о Вселенной опять же с большой буквы. Наша вселенная, в отличие от Вселенной, созданной Творцом с большой буквы, не безгранична, хотя и очень велика. Изначальный Творец создал Вселенную из ничего, потом появились творцы рангом пониже и творили свои вселенные из имеющегося под рукой материала. Я приведу пример, который подойдет для твоего ограниченного ума. Представь, что Вселенная — это планета, а вселенные — это города на ней. Наша вселенная — один такой город. Или можно взять виноград. Изначальная Вселенная — это ветка, а наша вселенная — одна из гроздей, которые висят на этой ветке, и каждая виноградинка этой грозди является миром…
— Да я уже все про вселенные понял, — сказал Гарри. — Большой Бо тут с какого бока?
— Наш мир — это строительная площадка творца, — сказал Горлогориус. — А что делают на строительных площадках?
— Строят? — попытался угадать Гарри.
— И это тоже. А еще что?
— Перекуривают, — сказал Гарри, вспомнив бригаду строителей, вовсю шуровавшую четырьмя этажами выше.
— Вот именно, — сказал Горлогориус. — Перекуривают и выпивают. В общем, отдыхают от работы.
— И? — поторопил его Гарри.
— Вообще-то это секретная информация, — сказал Горлогориус.
— Дать подписку о неразглашении? — спросил Гарри. — Опять пол-литра крови на все подписи потребуете?
— Нет, просто я хочу, чтобы ты понял, как это важно, и как важно, чтобы никто из посторонних не узнал, что я сейчас тебе скажу, — заявил Горлогориус. — Однажды, после создания одного особенно удачного мира, творец решил отметить окончание очередного этапа работ и немного перебрал со спиртным. Сильно перебрал, если честно. Утром у него было ужасное похмелье, и он избавился от него весьма своеобразным способом. В общем, Большой Бо, или, как его еще называют, Большой Бодун, — это похмелье творца.
— Офигеть, — сказал Гарри.
— Вот именно, — сказал Горлогориус.
Джек Смит-Вессон, человек с двумя револьверами и бездонным саквояжем, полным оружия, бесшумно шел по лесу.
Нельзя сказать, что этот лес был особенно опасным. Просто стрелки всегда ходят бесшумно. Ни одна веточка не хрустит под ногой настоящего стрелка, ни одна птичка не вспархивает с дерева, испуганная издаваемым стрелком шумом.
Жизнь любого служителя ордена Святого Роланда — это война. Красиво было бы сказать, что это война без начала и без конца, но такое утверждение было бы ложным. У этой войны есть начало — день, когда стрелок заканчивает свое обучение на территории ордена и наставники выпускают его в мир. У этой войны есть и конец — день, когда стрелок умирает. Естественная смерть для стрелка — это смерть в бою.
Наставники ордена не вмешиваются в дальнейшую жизнь своих воспитанников, и им все равно, чем занимаются их бывшие послушники. Продают ли они за золото свои револьверы или убеждения, защищают ли они бедных и слабых или богатых и сильных.
Джека такая ситуация раздражала. Он хотел увидеть в своем служении глубинный смысл, постичь логику людей, превративших его в машину для убийства, но у него это никак не получалось.
Ни один из стрелков, бродящих по мирам множественной Вселенной, не знал истинных замыслов наставников, хотя волновала эта проблема многих. Казалось бы, чего проще? Для получения всех ответов достаточно было только найти какого-нибудь наставника и задать ему пару вопросов.
Но наставники никогда не покидают стен ордена, а ни один из стрелков не знает, где находится то место, в котором они когда-то проходили обучение. Подавляющее большинство стрелков предпринимали попытки найти орден, особенно в первые годы своего служения. Но оказалось, что найти Святой Грааль,
[3]
развалины Трои и философский посыл в книгах Дарьи Донцовой куда проще.
Рано или поздно все стрелки отказывались от поисков ордена. Это произошло и с Джеком, однако в глубине души он всегда хотел вернуться в видевшие его детство и юность стены и задать своим учителям пару вопросов.
