– Гретхен говорила, ты работаешь пожарным? – спросил Джек.
– Пожарным? – Стефан откинулся на спинку дивана, тряхнув русыми удлинными волосами. – Гретхен всегда демонстрировала богатую фантазию. Я хирург.
– В чем специализируешься?
– Абдоминальная хирургия. Мы в некотором роде коллеги. Гретхен говорила, ты тоже связан с медициной? Психотерапевт, так? – Стефан хитро прищурился. – Уже нарисовал мой психологический портрет?
– В процессе, – уклончиво ответил Джек. Честно говоря, портрет пока четко не вырисовывался, и это было странно. Обычно Кравцову требовалось несколько минут, чтобы примерно понять, с кем он имеет дело.
– У Гретхен хороший вкус, – беззастенчиво оглядывая гостя, произнес Стефан. Он наслаждался беседой. – Ее привлекает все красивое. Она даже кино выбирает по принципу: актер красивый и спортивный – значит, хороший фильм. А шедевры мирового кинематографа ею упорно игнорируются.
– Ну и что тут странного? Меня возбуждают красивые спортивные актеры. – Гретхен поменяла позу, поджав одну ногу под себя. Пола халата откинулась, обнажив круглую коленку. – Но это не значит, что я одноклеточная. Меня довольно часто посещает настроение посмотреть что-то глубокое и драматическое, и тогда я выбираю шедевры мирового кинематографа… с красивыми спортивными актерами.
Все трое улыбнулись.
– У тебя безупречный немецкий, – обратился к гостю Стефан. – Ты долго жил в Германии?
– Да, я провел в Мюнхене детство и юность.
– Братья, сестры? – продолжал допрос Стефан.
– Я один.
– О, это, должно быть, грустно. Не представляю, что бы я делал, не будь у меня сестры. Она, правда, со странностями…
– Отвали, Стефан. – Гретхен притворилась, что кинет в него бутылку. – Это ты у нас со странностями.
Стефан прикрылся подушкой и примиряюще пробормотал:
– Ладно, ладно, молчу. Только не ругайся.
Внутри словно щелкнуло что-то. Ну конечно же! Вот идиот! Как же сразу не догадался! Джек улучил момент, когда Стефан отвернулся, и внимательнее всмотрелся в его лицо. Правильно, черты абсолютно идентичные. Просто версии разные – женская и мужская. Теперь все становилось на свои места. Два года назад чертова медсестра наврала про мужа, назвав его именем брата, и Джек совершенно упустил тот факт, что ее словам можно верить с большой натяжкой.
– Какая у вас разница в возрасте?
Стефан и Гретхен одновременно повернулись и ответили в один голос:
– Три минуты.
Близнецы, значит. Иван выдохнул с облегчением. Загадка оказалась несложной.
Гретхен почувствовала перемену в настроении любовника и долго не отводила взор, словно пыталась прочитать его мысли.
Они заболтались до глубокого вечера. Гретхен не сильно опечалилась отсутствием намеченного интима. Она хоть и фыркала на брата, но радовалась его компании. По-видимому, у них были по-настоящему близкие отношения.
Джек поблагодарил хозяев за гостеприимство и попрощался. Спускаясь по лестнице на первый этаж, еще раз подумал о том, как же все-таки много общего у брата и сестры. У них имелось лишь одно характерно отличие. У Гретхен глаза были проницательные и лукавые, а у Стефана – острые, изучающие.
Тогда
– Итак, завтра отборочный этап, – довольно улыбнулся Никита.
– Угу, – уныло откликнулся Артем. Он понимал, что сегодня не стоило приходить в клуб, но позволил себя уговорить. Все равно чувствовал: нормально выспаться не получится, слишком нервничает. Нужно было отвлечься от мыслей о предстоящем соревновании.
– Я тобой горжусь, братан. Я рад, что ты меня послушал и забил на скромность, – не унимался Никита. – Победишь сначала в России, потом в мире. Только представь, какие откроются перспективы!
Свет саркастически усмехнулся:
– Ну, про чемпионат мира – это ты загнул. Я далеко не лучший трейсер на Земле.
– Да, ты, может быть, не лучший трейсер на Земле, но что такое – «лучший»? Это слишком субъективное понятие. У тебя есть свой стиль, ты справляешься со сложными препятствиями. О’кей, ты не крутишь тройное сальто с третьего этажа на асфальт, но когда это акробатика и тупость стали синонимами паркура?
При упоминании о тройном сальто Свет напрягся. Несколько дней назад он видел отличное его исполнение и тупости не заметил. Наоборот, каждое микродвижение было выверено до миллиметра, просчитано от и до, блестяще исполнено – как и все, что делал Денни. Он обладал редким талантом превращать любые свои действия в красочное, увлекательное зрелище. Он родился шоуменом, он не напрягался, не пытался понравиться. У него получалось нравиться само собой.
– И опять же, – воодушевленно продолжал Никита, перекрикивая громкую музыку. – Перед тобой стоит задача завоевать титул чемпиона мира, а это несколько другое, чем абстрактная категория «лучший». Тебе понадобятся все твои умения, холодный расчет и немного удачи. И все, титул в кармане. А с титулом куда легче пробиться.
– Слушай, давай сменим тему, – попросил Артем. – Я в клуб повеселиться пришел, а ты грузишь. Вон, что за девчонка? Знаешь?
Никита проследил за его взглядом:
– В желтой майке? Конечно, знаю. Нормальная бейба, два дринка – и она твоя.
– И многие ей тут уже коктейли покупали?
– С такой разборчивостью тебе лучше одному перед монитором, – гоготнул Никита и тут же осекся. – Вот черт!
Музыка внезапно заглохла, и громкий голос объявил:
«Внимание! Работает госнаркоконтроль. Убедительная просьба оставаться на своих местах и выполнять законные требования сотрудников полиции!»
Несколько спецназовцев в масках рванули в сторону туалета, а остальные рассредоточились по залу.
– Сваливаем! – шепнул ошалевший Никита и указал на узкий коридор сбоку от барной стойки. – Там есть запасной выход.
Артем собирался спросить, с какого перепугу нужно сваливать, но товарищ уже вскочил с места. Не бросать же его одного!
Они выбежали в коридор, свернули направо, затем налево и буквально врезались в стражей правопорядка.
– Стоять! Руки за голову! – рявкнул здоровенный детина в пятнистой форме.
Никита дернулся вперед, пытаясь прорваться, и был тут же повален на пол. С Артемом тоже церемониться не стали, – надели наручники и поволокли к микроавтобусу.
Двумя часами позже они сидели в изоляторе временного содержания вместе с остальными задержанными в клубе.
Никита устроил в управлении целый скандал. Требовал немедленно отпустить, орал, что никто не заставит его пройти экспресс-тест на содержание наркотиков в крови, и вообще они не имеют права задерживать добропорядочных граждан. Артему пришлось ощутимо припечатать его лицом о стену, чтобы он пришел в себя и прекратил истерить.
