– Мне нужно ехать домой, – говорю я. На седьмом уроке я покопался в сумке Лесли и нашел там права, чему был очень рад.
– Ты не хочешь, чтобы я поехала с тобой? – спрашивает Кэрри. – Мне не нравится, что тебе придется идти туда одной.
Я чуть не поддаюсь искушению. Но стоит мне представить, как она дает Кори подробнейший отчет о происходящем (даже если на самом деле она и не будет ему рассказывать), – и у меня пропадает всякое желание брать ее с собой.
– Да все нормально, – говорю я. – Если уж на то пошло, я реально буду выглядеть примерной дочерью.
Кэрри смеется, но не над шуткой, а скорее чтобы меня поддержать.
– Передавай Кори от меня привет, – запирая шкафчик, весело говорю я.
Она снова смеется. На этот раз от счастья.
– Где он?
Не успеваю я войти в кухню, как начинается допрос.
Вся семья Лесли в сборе – и мать, и отец, и бабушка, – и у меня даже нет необходимости сканировать ее память, чтобы сообразить: для трех часов дня – это совершенно исключительное событие.
– Не знаю, – бормочу я, радуясь, что он не сказал, куда пойдет; таким образом, мне не придется врать.
– Что значит – не знаю? – спрашивает отец. В этой семье он главный специалист по допросам.
– А то и значит. Он дал мне ключи от машины, но не пожелал объяснить, что происходит.
– И ты спокойно дала ему уйти?
– Я не заметила, чтобы за ним гналась полиция, – говорю я. И тут же начинаю сомневаться: а может, она действительно за ним гналась?
Бабушка раздраженно фыркает.
– Ты всегда на его стороне, – угрюмо бурчит отец. – Но на этот раз у тебя ничего не выйдет. Сегодня ты расскажешь нам все.
Он не понимает, что очень мне сейчас помог. Теперь я знаю, что Лесли всегда на стороне Оуэна. Значит, интуиция меня не подвела.
– Видимо, вы знаете больше меня, – говорю я.
– С чего бы твоему брату драться с Джошем Вульфом? – искренне удивляется мать. – Они же такие друзья!
Я вызываю в памяти образ этого Джоша Вульфа. На вид ему лет десять, что приводит меня к однозначному выводу: может, они и были хорошими друзьями, но в прошлом.
– Садись, – приказывает отец, указывая на стул.
Я повинуюсь.
– Отвечай: где он?
– Я и в самом деле не знаю.
– Она говорит правду, – подтверждает мои слова мать. – Я всегда знаю, когда она врет.
У меня был опыт пребывания в телах наркоманов, так что я сполна испытал все прелести их жизни. Но даже несмотря на этот крайне печальный опыт, я начинаю понимать, почему Оуэна так тянет обкуриться до одурения.
– Ну а теперь позволь один вопрос, – продолжает отец. – Твой брат – наркодилер?
Ну очень хороший вопрос! Моя интуиция подсказывает ответ нет . Однако многое зависит от того, что произошло у них с Джошем Вульфом на футбольном поле.
Так что я не отвечаю на вопрос. Просто сижу и смотрю на них.
– Джош Вульф говорит, что наркотики, которые нашли в его куртке, ему продал твой брат, – напирает отец. – Скажешь, он этого не делал?
– Они нашли что-нибудь у Оуэна? – спрашиваю я.
– Нет, не нашли, – отвечает моя мать.
– А в шкафчике? Разве они не обыскивали его шкафчик?
Мать утвердительно кивает.
– А в его комнате? Нашли вы что-нибудь в его комнате?
Мать выглядит удивленной.
– Я знаю , что его комнату осматривали, – говорю я.
– Мы ничего не нашли, – отвечает отец. – Пока что. Нужно осмотреть и машину. Так что, если ты не против, передай мне, пожалуйста, ключи…
Есть надежда, что у Оуэна хватило смекалки подчистить в машине. Если же нет – не моя вина. Я отдаю ключи.
Невероятно, но они обыскали и мою комнату.
– Извини. – Мать со слезами на глазах заглядывает из коридора. – Он думал, что твой брат мог спрятать их здесь. Не спросив у тебя.
– Вот и чудесно, – говорю я, больше для того, чтобы вытеснить ее из комнаты, чем по какой-либо иной причине. – Вот и приберусь теперь.
Но я не успеваю. Звонит телефон. Я держу его таким образом, чтобы мать не смогла увидеть на дисплее имя позвонившего – Оуэна.
– Кэрри, привет, – произношу я.
Оуэну, по крайней мере, хватает соображения говорить так тихо, чтобы его нельзя было подслушать.
– Бесятся? – шепчет он.
Мне хочется рассмеяться:
– А ты как думаешь?
– Все так плохо?
– Они перевернули вверх дном его комнату, но не нашли ничего. А прямо сейчас обыскивают его машину!
– Не говори ей! – выкрикивает мать. – Выключи телефон!
– Извини, тут рядом мама, и ей не нравится, что я тебе об этом рассказываю. А ты где? Не дома? Можно перезвонить?
– Я не знаю, что делать.
– Ну да, ему действительно в конце концов придется вернуться домой, разве нет?
– Слушай… давай встретимся через полчасика на спортплощадке, договорились?
– Мне и в самом деле надо идти. И – да, я так и сделаю.
Я отключаюсь. Мать все еще наблюдает за мной.
– Тебе нужно сердиться не на меня! – резонно замечаю я.
Бедной Лесли придется завтра утром хорошенько потрудиться в своей комнате, наводя порядок: нет никакой необходимости раздумывать над общей ситуацией. У меня нет времени долго копаться в голове Лесли, главное сейчас – побыстрее сообразить, какую такую спортплощадку имеет в виду Оуэн. Может, ту, что возле начальной школы, в четырех кварталах отсюда? Да, скорее всего, речь шла о ней.
Незаметно ускользнуть из дома оказывается не так-то легко. Я дожидаюсь момента, когда родители вернутся в комнату Оуэна, чтобы довершить разгром, а затем прокрадываюсь наружу через заднюю дверь. Понимаю, что это рискованно: как только они обнаружат, что Лесли смылась, разразится грандиозный скандал. Но если она вернется с Оуэном, все будет тут же забыто.
Понимаю, что мне нужно сосредоточиться на насущных проблемах, но не могу прекратить думать о Рианнон. Уроки у нее тоже на сегодня закончились. Она, наверное, сейчас гуляет с Джастином. Если это так, хорошо ли он с ней обращается? Осталось ли в его в памяти хоть что-нибудь от вчерашнего дня?
Надеюсь.
Оуэна нигде не видно, я подхожу к качелям и начинаю раскачиваться. Наконец он появляется на боковой дорожке и направляется прямиком ко мне.
– Ты всегда садишься на эти качели, – говорит он и занимает соседние.
– В самом деле? – спрашиваю я.
– Ну да.
Я жду, не скажет ли он еще что-нибудь. Молчит.
