Резюме – еще раз:
человечество имеет мораль, потому что человечеству всегда потребно переделывать свой мир. Улучшение, совершенствование – лишь иные названия изменения.
§ 14. Одновременно и тем самым мораль удовлетворяет потребности человека в сильных ощущениях, положительных и отрицательных. Одновременно всегда (часто, нередко) и радуешься, и страдаешь: получил выгоду – нарушил мораль, соблюл мораль – упустил выгоду. А ощущения в основе и лежат в основе всех действий, жизнь субъективно и есть сумма ощущений. Субъективная внутренняя потребность в ощущениях и есть то, что трансформируется, видоизменяясь превращается, прямо или косвенно переходит, во внешнюю потребность в совершении действий.
§ 15. Одновременно и тем самым мораль удовлетворяет потребности человека быть значительным, самоутверждаться, ощущать себя немелким человеком. Ты умный, сильный, храбрый, ловкий? Ты богаче, умнее, ловчее меня? И хрен с тобой. Я лучше тебя. Зато я честный, прямой, бескорыстный, добрый. Ты меня обскакал, победил? Зато по морали я выше, чище, значительнее, да мне противно лезть по головам, я нахожу счастье в том, чтоб быть хорошим человеком и сознавать это.
Увы, здесь часто мораль – это «сила слабых». Но все равно сила, черт возьми.
Есть победоносность того, в чьей руке в нужный момент поднят меч – и есть непобедимость того, кто встречает этот меч с гордо поднятой головой и открытыми глазами. Ты убил его – но как личность ты его не победил, он победил тебя: не дрогнул, явив свое моральное превосходство.
Подкрепленный, «подпертый» моралью человек скорее способен на самоотверженные поступки; его мужество, храбрость, стойкость увеличиваются; и помрет, но все возможное сделает.
Так что мораль – еще и аспект значительности человека, средство усиления, способ увеличить крупность поступков. А стремиться к этому ему категорически свойственно.
§ 16. Нецелесообразность и слабость морали – в ее антиэгоистичности, уязвимости на реальном житейском уровне.
Целесообразность и сила морали – в ее антиэгоистичности, неуязвимости на уровне идей, ибо она выводит ценности человека за пределы его эгоистических интересов, подобно тому как трос автомобильной лебедки цепляется за пень на краю болота, и машина сама себя вытаскивает из трясины, – так и человек, имея ценности и интересы за пределами своей личности и ценнее своей жизни, способен ощущать более сильные чувства и совершать более крупные и значительные поступки, чем без морали.
Справедливость
И что же такое эта ваша справедливость?
Можно сказать: это такое же отношение к себе, как и к другим. Объективное. Такой взгляд и на себя, и на все остальное, который исходит из одной и той же сторонней точки – к поступкам и желаниям как собственным, так и других, подходишь с одной и той же мерой. Признаешь за другими те же права и желания, что и за собой. То есть: признание за всеми равных прав, желаний и возможностей. И тогда получается, что справедливость – это равенство.
Гм. Но в природе равенства нет. Люди рождаются слабыми и сильными, умными и глупыми, красивыми и уродливыми, и вообще – мужчинами и женщинами. Может ли быть справедливым с точки зрения зайцев, что волки ими питаются? Человек выходит с копьем охотиться на кабана – кушать хочет. И если кабан его задерет – человек должен признать это справедливым: кто кого, кабан тоже жить хочет, ты хотел взять его жизнь – не сумел, он взял твою… молодец кабан, он прав. Справедливый подход, равенство партнеров в их праве на жизнь.
И такой подход действительно имеет место! Первобытный человек мог просить прощения у духа убитого животного, стараться умилостивить его лестью и молитвами, благодарить за то, что позволил себя убить и съесть: нужда, понимаешь, кормиться надо. Можно ощущать несправедливость своих поступков – даже если они решительно необходимы и природно естественны для сохранения своей жизни. Ух ты.
Но вегетарианцами люди все-таки не стали. Это при налаженном питании можно себе позволить вегетарианство из моральных соображений, а если в блокаде у тебя ребенок умирает, а ты крысу поймал – варишь суп из крысы, тут выбор простой – жизнь против жизни. Не говоря уже об энергетическом аспекте мясоедения – а энергетический аспект определяет в конечном счете все в нашей жизни.
Справедливость может расходиться с естественными поступками. С естественным устройством жизни. Ага.
Но жизнь человека и животного неравнозначны, могут возразить нам. Съел тигр человека или съел человек тигра – это не одно и то же, за человеком мы признаем больше прав, чем за прочими существами. А моралист-охранник животных завопит: тигр тоже тварь Божья, убивать его – тоже грех, несправедливость это – тигр же не виноват, что он не мыслит, он тоже кушать и жить хочет.
Так. Возникает относительность и субъективность справедливости. Возникает возможность разных точек зрения.
Одна страна напала на другую. Защищающиеся ведут справедливую войну: за независимость против захватчиков. А оккупанты тоже могут быть убеждены в справедливости своих действий: соседи грабили наши границы, оскверняли наши святыни, и вообще в одной древней книге написано, что наши предки жили здесь, пока эти вот не пришли и их не выгнали – так что по справедливости мы имеем право на эту землю. И в каждой армии священники объявляют, что боги за них и война справедлива.
Здесь примечательны два момента сразу. Во-первых, представление о справедливости поддается подтасовке, аргументации, становится предметом специально направленной агитации и пропаганды. Во-вторых, каждый из противников стремится выглядеть справедливым в собственных глазах. Ему мало просто убивать и грабить, он бы еще хотел, чтоб это было справедливо. Зачем? А тогда у него нет никаких сомнений, он не отвлекается на рефлексии, он проникнут сознанием необходимости делаемого дела, ему легче и готовнее совершать подвиги, рисковать и жертвовать жизнью и вершить свои максимальные действия.
При прочих равных – каждый предпочтет быть еще и справедливым. Так ему на душе комфортнее. И – это множит его силы, укрепляет его дух, придает уверенности и напора.
Так. И вот осадили превосходящими силами маленькую крепость врага. Гарнизон отбивается героически, нанося потери многочисленным нападающим. Последних героев захватили живьем. Их можно тут же перебить, и даже предать казни мучительной – это справедливо, вон сколько наших перебили, гады. А можно с почетом отпустить: их очень мало, ничего они в войне не решают уже, но дрались храбро, свой долг выполняли бесстрашно, несправедливо зря теперь губить храбрецов, они ведь ни в чем не виноваты – война есть война; и такое милосердие тоже будет справедливо. Храбрый, стойкий, верный – заслуживает жизни, это справедливо. И вот вам две справедливости – подход зависит от степени ожесточения сторон, традиции, личных симпатий, личности военачальника.
Но в любом случае присутствует ощущение и осознание того, что ты делаешь добрый поступок. Благой, правильный.
Ага. Справедливость – это добро? стремление к добру? утверждение торжества добра?
