— Так он и геморрой лечит таким же образом?
Вишну поперхнулся вином, а Зевс закатился громким смехом.
Внезапно Ганеша встал из-за стола и, шатаясь, подошел к Гермесу. Он несильно хлопнул хоботом по плечу бога. Тот недовольно спросил:
— Что надо?
— Поговорить с глазу на глаз, — заплетаясь языком, ответил Ганеша.
Гермес молча встал и направился в сад. Ганеша, размахивая хоботом, как скакалкой, пошел следом за Гермесом. Через несколько минут бог нашел чистую лавочку, установленную под мощным раскидистым дубом. Когда они уселись, Ганеша сообщил:
— Это я, Дух.
— Понял уже, — ответил Гермес.
— Тяжело говорить, — с трудом произнес Дух. — Слон слоном, а напился как свинья. Еле язык поворачивается. Да еще так и тянет организовать какую-нибудь веселую пакость. Причем сильно тянет.
— А ты погунди хоботом, — посоветовал не совсем трезвый Гермес. — Глядишь, полегчает.
— Этим шлангом я могу и по башке дать, — сообщил Дух. — Или, например, придушить.
Чем плохо?
— Но-но, — испугался Гермес и на всякий случай отсел подальше от слоноголового инда.
Дух, закинув хобот Ганеши за плечо, принялся рассказывать:
— Инды разломали свою сейсмическую машину на части. Из ее деталей они собрали несколько мелких установок. Мощности этих новых агрегатов существенно уступают силе первоначальной машины, разрушившей Атлантиду и организовавшей Всемирный потоп. Кстати, она могла уничтожить всю планету. Но сейчас им это не нужно. Теперь им хватает мощности новоизобретенных установок. Они способны пробуждать к жизни потухшие вулканы и устраивать землетрясения, которые смогут стереть с лица земли целые континенты. Причем в любой части планеты.
— Неутешительные известия, — сказал Гермес.
— Да, — согласился Дух. — Но я узнал с точностью до метра места расположения нынешних сейсмических машин. Их не так много. Три находятся на сдвоенном материке в западном полушарии. Одна — в регионе Та-Кем, где живет этот зубопротивный Себек. И еще шесть разбросаны по нашему континенту. Всего десять штук. Если до утра ударить ракетами по указанным мною координатам, то с индским военным превосходством будет покончено. Я точно знаю, что сейчас машины никуда перемещаться не будут. Вишну сообщил Брахме, что мир сохранен.
Гермес вскочил с лавки и сказал:
— Надо кое с кем посоветоваться. Сиди здесь!
Он быстро ушел по аллее. Дух же, насвистывая какой-то незатейливый мотивчик, принялся задумчиво вертеть хоботом Ганеши, тело которого он использовал в данный момент. Хобот складывался в причудливые фигуры. По прошествии десяти минут Дух уже настолько ловко управлялся хоботом, что смог завести его за спинку лавки, на которой сидел. Далее он протянул эту часть тела в конец скамьи. Теперь хобот змеился по торцу деревянной доски снизу лавки и был совсем незаметен в бледном свете новой луны.
Наконец подошел Гермес и уселся на скамью. Взглянув на Ганешу, Гермес с подозрением поинтересовался:
— Ты зачем свесил свой шланг за лавку?
— Он мне надоел, — нашелся Дух. — Везде мешается.
Гермес успокоился и, тяжело вздохнув, начал:
— Объясняю коротко. Ракет осталось очень мало. Даже если отец ни разу не промажет, если инды не перепрячут машины и их удастся уничтожить, то где гарантия, что у них не осталось чертежей? Где уверенность, что они в кратчайший срок не сделают новую машину? Предположим, что не сделают (хотя я лично сомневаюсь). Тогда у них не будет оружия массового поражения. Как, впрочем, и у нас! Ведь все ракеты будут использованы. Но индов во много раз больше, чем нас! Они смогут разделаться с нами даже голыми руками! А пока есть ракеты, существует видимость паритета. И это устраивает всех: и их, и нас. Так что война отменяется. Лучше все время кого-то бояться, чем заведомо знать, что ты слабее.
Духу надоело слушать упадническую речь Гермеса, и потому он спросил:
— А как же Прометей?
— А что Прометей? — пьяно хохотнул Гермес. — Он — жертва, положенная на алтарь мира. Да что ты в него вцепился? Ну, пострадает он слегка — и что? Ему потом памятники ставить будут! Подумаешь, повисит он немного в распятом состоянии. Понимаешь, сейчас Зевс напился, Вишну — тоже. Отец перенес срок, и приговор вступит в силу завтра. Для Прометея — сплошная выгода! Не надо лишний месяц в тюрьме торчать. Раньше повиснет — раньше слезет. Ха-ха-ха!
Гермес, захлебываясь, принялся смеяться. Но неожиданно для него плотная теплая труба обхватила плечи, и руки его оказались тесно прижатыми к туловищу. Гермес попытался вскочить на ноги, но не сумел. Труба давила сильнее и сильнее. Воздух в легких закончился, а новый перестал поступать. Сознание Гермеса помутилось, и он понял, что сейчас умрет. Последнее, что удалось ему услышать, был крик Духа, который прозвучал так:
— Ты повиснешь раньше!
Услышав вопли, доносившиеся из сада, боги и инды выскочили из-за столов и устремились на звук. На одной из аллей они сразу же обнаружили причину беспокойства. Боги выстроились полукругом под дубом и стали рассматривать болтавшегося в воздухе Гермеса.
Руки и ноги его были стянуты концом хобота Ганеши, который в бессознательном состоянии сидел, прислонившись спиной к стволу дерева. Голова его была задрана вверх, и хобот, перевалившись через мощный сук, держал подвешенного Гермеса в нелепой и неудобной позе. Бог, извиваясь, раскачивался и пытался что-то сказать, но не мог по той причине, что рот его был забит листьями. На ветке, через которую был перекинут хобот Ганеши, с важным видом расположилась большая черная ворона. Опустив клюв вниз, она с интересом наблюдала за мучениями болтавшегося в воздухе Гермеса.
Вишну быстро подошел к Ганеше и надавал тому по щекам оплеух. Ганеша, придя в себя, открыл мутные глаза, и сообщил:
— Что-то хобот тянет. К дождю, наверное.
Он взглянул вверх, и челюсть его отвисла.
Через несколько минут Гермес был спущен на землю и развязан. Освободив рот от листьев, он задрал подбородок вверх и, глядя в приоткрытый вороний клюв, заорал:
— Что вы смотрите на эту черную падаль?! Убейте ее! В ней сидит Дух! Опа!
Он подпрыгнул, пытаясь ухватиться за ветку, но не достал.
— Кар-р-р! — громко сказала ворона.
Она развернулась и обдала Гермеса, опять пытавшегося в прыжке достать предполагаемого обидчика, струей жидкого кала. Бог взревел от злости, а ворона, захлопав крыльями, поднялась в воздух и не торопясь полетела над садом.
— Надо же было так обделаться, — покачал головой Зевс.
Гермес, изрыгая проклятия, побежал отмываться.
Грузовой флаер управлялся в автоматическом режиме и летел на восток. В салоне находился Прометей. Он сидел на лавке и безучастно рассматривал картину, прибитую к стене прямо напротив него. На ней был изображен один из моментов титаномахии. В роли героя выступал Посейдон. Гордо выставив вперед лопатообразную бородищу, он втыкал свой знаменитый трезубец в зад убегавшему титану. Лицом титан был повернут к зрителям, и потому в нем легко узнавался горбоносый Япет. Трезубец вошел в ягодицы на приличную глубину, и вылезшие из орбит от этого прискорбного факта глаза титана светились мыслью: «Что ж ты делаешь, изверг!» Может, глаза светились не этой мыслью, а какой-то другой, типа: «Зачем я тебя, засранца, в детстве леденцами угощал?», но картина от этого лучше не становилась.
