Наконец Олегу удалось справиться с замком, он навалился на тяжелую створку, в лицо повеяло свежестью. Только теперь Олег ощутил, какой спертый воздух был в подвале. Он выскочил наружу; позади тяжело топал Захар Иванович. Раздались выстрелы АКМС – рядом, преследователь успел подобраться совсем близко. Захар Иванович вскрикнул и стал оседать на бетонный пол. Олег оглянулся, метнулся к наставнику. На ходу сделал несколько выстрелов наугад, подхватил Захара Ивановича под руку и выволок наружу – в сумерки.
– Олежка, – странно изменившимся голосом прохрипел наставник, – беги…
Ловкий подвижный мужчина вдруг превратился в неподъемно тяжелую ношу, сделался неуклюжим и вялым. Олег волок старшего товарища и с каждым шагом все отчетливее понимал: случилось страшное, непоправимое, случилось такое, чего случиться никак не должно было. Это неправильно! Нечестно! Они же справились, всё получилось, им удалось… как же так?..
– Дядя Захар! Дядя Захар!.. Ну же… Ну что ж ты, ведь мы ушли…
– Беги, Олежка, – едва слышно прошептал наставник, – ты обещание дал.
Преследователь пока что не появлялся в воротах, Олег то и дело бросал туда взгляд, потом снова всматривался в лицо Захара Ивановича. Стрелять он не мог – в левой руке портфель, а правая, сжимающая «глок», опущена под весом оседающего на асфальт Захара Ивановича. Но секунды утекали неотвратимо… Наставник не двигался. Олег аккуратно опустил безвольную ношу на асфальт и выпрямился. Он снова остался один – как в тот миг, когда отец выпихнул его из окна вагона, медленно и неуклонно погружавшегося в черную ледяную воду… И мир Олега раскололся – как и в тот проклятый день. Мир развалился на части, как состав, слетевший с моста, как тот самый мост. И исправить сломанную вселенную было не в силах Олега. Он отступил в тень – шаг, потом еще, еще. Невыносимо тяжело было уходить от тела, которое только что было Захаром Ивановичем, единственным человеком, которого Олег включал в понятие «свои». Темный двор, Лихославль, вся земля стала неприветливой и чужой. Один, он остался совсем один.
Олег пятился, поднимая пистолет. Вот в воротах склада, в полосе электрического света показалась тень – преследователь стоял у выхода и, похоже, не решался подставиться под выстрел. Олег отступил к стене, слился с ней, растворился в темноте. Он продолжал пятиться. От ворот и лежащего Захара Ивановича его отделяло полтора десятка шагов… два десятка…
Олег повернулся и побежал.
Глава 3
Черный пояс России
Шартьев и Делягин атаковали двоих бандитов, укрывшихся на втором этаже. Те отдали лестницу без боя и заперлись в комнате для охраны, оборудованной пультом слежения. Дверь долго не продержалась. Старлей длинной очередью разнес в щепки дверное полотно вокруг замка и ногой распахнул створку. Изнутри ударили пистолетные выстрелы, но атакующих это не могло остановить – все было кончено меньше, чем за минуту. Шартьев, пригибаясь, метнулся в комнату, более рослый Делягин дал очередь поверх его головы, заставив бандитов спрятаться за мебель, затем рванул за товарищем.
Кровавый след вел от двери к дивану – за ним укрылся раненый. Делягин прошил диван пулями и, дождавшись звука грузного падения, сноровисто сменил магазин АКМС. Из-за шкафа показался пистолетный ствол, последний из людей Гочи выстрелил наугад раз, другой, затем его настигли пули из автомата Шартьева.
Делягин прошелся по комнате, остановился перед пультом слежения, подумал и расстрелял монитор и панель управления.
– Зачем? – спросил прапорщик, извлекая кассету с видеозаписью игры в кабинете Гочи. – Вот это нам нужно изъять.
– Не изъять, а уничтожить, – напомнил Делягин. – Помоги-ка.
Вдвоем они перетащили мертвого бандита к пульту и опустили тело на расстрелянную панель управления – теперь пулевые отверстия в технике были вполне уместны. Огонь по противнику на поражение хорошо объяснял уничтоженную систему слежения. Потом занялись кассетой, для этого был приготовлен пузырек с кислотой…
* * *
Когда началась перестрелка, Лиза Шилкова, преодолев оцепенение, сползла со стула и затаилась, сжавшись в комочек. Гремели выстрелы, кричали умирающие, под ботинками эфэсбэшников хрустели и звенели обломки разбитой витрины… Девушка в отчаянии огляделась, на глаза попался клерк, который так вежливо беседовал с ней всего лишь минуту назад. Сейчас его лицо было изуродовано пулевым отверстием.
Лиза, не помня себя от ужаса, вскочила и бросилась сквозь разбитую витрину наружу. Под каблуками трещали и разъезжались обломки стекла, ноги подгибались, колени сделались ватными.
* * *
Водитель Дроздевича зашевелился на асфальте, подтянул ноги и сел. Из широкой ссадины на голове сочилась кровь, перед глазами все плыло, вспыхивали разноцветные круги. Он глянул на расколотое стекло с обрывками плаката, изображающего блондинку с березками, на передок «Фердинанда», маячивший в проломе. Заполз на сиденье «мерседеса» и нащупал головку ключа зажигания. Взревел двигатель, «мерс», вихляя из стороны в сторону, покатил по улице прочь от разгромленного агентства, где на втором этаже еще шла перестрелка.
Лиза, услышав, что ее догоняет автомобиль, побежала. Она метнулась прочь от проезжей части – к дому с заколоченными окнами, позади которого находилась строительная площадка. Яркий ослепительно-белый свет фар выхватил ее из темноты, Лиза увидела перед собой собственную тень на стене…
Контуженный водитель не справился с управлением, бронированный «мерс» влетел на тротуар и врезался в стену рядом с замершей девушкой. Тяжелая машина на треть вломилась в здание, сминая капот гармошкой и раздирая в клочья обшику… По стене поползли трещины. Лиза завизжала.
Стена начала рушиться, перекрытия обвалились, куски кладки и подгнившие стропила посыпались на тротуар, дождем потекли обломки шифера… Здание осело, похоронив под собой заглохший «мерседес» и Лизу.
На миг стало тихо. Потом под весом обрушившейся стены проломились перекрытия первого этажа, груда обломков вздрогнула еще раз и ухнула вниз, заполнив подвал.
* * *
Капитан Алехин прошел по складу. Одна лампа под потолком светила неровно, то разгоралась, то гасла, эти вспышки заставляли тень офицера прыгать, тень удлинялась, сокращалась да еще раскачивалась в такт шагам. Капитан глядел на собственную тень и думал, что он все сделал верно. Ни в чем не случилось осечки, операция прошла в строгом соответствии с планом Коростылева. Все, кого пришлось ликвидировать, были преступниками, врагами. «Это война», – сказал полковник. Так и есть: война. На войне смерть врага – это победа, это доблесть солдатская. Бандиты Гочи и крышевавшие их сотрудники МАС были врагами, они проиграли схватку и погибли. Хорошо бы так выходило всегда: враги убиты, схватка выиграна. Мелочь вроде бы – ликвидация одного из сотен очагов преступности в маленьком городке. Но если так будет каждый день, страна воспрянет. Сегодня капитан Алехин сражался за свою страну. И предстоял еще один бой – интервью телевизионщикам.
