– Camelots du roi, – отозвался Вульф. – «Королевские молодчики». Это в Париже такая кучка монархистов.
– Вот-вот, Джебер в свое время был с ними связан. Вчера вечером я телеграфировал в Париж и утром получил ответ, что он был одним из этих, как их там… Вообще-то он в Нью-Йорке уже три года. Сейчас наводим справки. Пока у нас есть сведения, что он босс.
– Босс? – У Вульфа приподнялась бровь.
– Ну, это такой жаргон полиции, – пояснил я. – Без определенных средств к существованию. Интеллигентное название для бездельника, живущего за чужой счет.
Вульф вздохнул, а Кремер продолжал:
– Все, что положено в таких случаях, сделали. Отпечатки пальцев сняли и с пузырька, и с ящика стола, где лежало лекарство…
– Это все понятно, – перебил его Вульф. – Но убийца, видно, та еще штучка. И делать надо больше, чем положено.
– Сделаем, – согласился Кремер. – Или вы сделаете. – Он положил сигару в пепельницу и полез в карман за новой. – Мы уже обнаружили, за что можно зацепиться. Макнейр был вчера у своего адвоката, интересовался вот каким обстоятельством: не разбазарил ли Дадли Фрост имущество своей подопечной племянницы. Просил узнать поскорее. По словам Макнейра, Эдвин Фрост, когда умер, не оставил жене ни цента. Это было двадцать лет назад. Все свое состояние он завещал дочери Елене, а брата Дадли назначил опекуном, при условии, что никто не вправе будет требовать от него отчета. Так все это время он ни перед кем и не отчитывался. Любопытный фактик, верно? Он вам ничего не говорит? Если Дадли Фрост промотал, скажем, миллион, какой ему резон убирать Макнейра?
– Понятия не имею. Пива хотите?
– Нет, спасибо. – Кремер зажал в зубах сигару и начал с такой яростью ее раскуривать, что казалось, она вот-вот запылает по всей длине. – Думаю, это нам кое-что даст. – Он снова принялся перекладывать стопку бумаг. – Вот документ, который вас наверняка заинтересует. Между прочим, с макнейровским адвокатом можно вести дела, конечно, в разумных пределах. По вашему совету я его быстро разыскал. Он и насчет Дадли Фроста меня просветил и сообщил, что вчера Макнейр переделал свое завещание. А когда я объяснил, насколько все серьезно, даже позволил мне снять копию с этого документа. В нем фигурирует ваше имя и вполне определенно сказано, что именно он вам оставляет.
– Это было сделано без моего согласия. – Вульф налил себе пива. – Мистер Макнейр моим клиентом не был.
– А теперь будет, – хрюкнул Кремер. – Не станете же вы отказывать покойнику. Он тут кое-что по мелочам завещал, но основная часть имущества после выплаты долгов переходит к его сестре, Изабелле Макнейр, проживающей в местечке Кэмфирт, в Шотландии. Дальше говорится о каких-то инструкциях личного характера относительно той части состояния, которую он передает сестре. – Кремер перевернул еще один листок. – А вот что касается непосредственно вас. Шестым пунктом вы назначаетесь душеприказчиком его имущества, правда, без особого вознаграждения. А пункт седьмой гласит: «Ниро Вульфу, проживающему в доме номер девятьсот восемнадцать по Тридцать пятой Западной улице города Нью-Йорка, завещаю мою красную кожаную шкатулку с ее содержимым. Я информировал мистера Вульфа о местонахождении шкатулки, и содержимое ее должно рассматриваться как его единоличная собственность, каковой он вправе распоряжаться по своему усмотрению. Все расходы, которые могут возникнуть в этой связи при оказании ему определенных услуг, должны считаться оправданными и по предъявлении счета на разумную сумму подлежат незамедлительной оплате». Вот в таком разрезе! – кашлянув и выпустив облако табачного дыма, сказал Кремер. – Теперь он ваш клиент, как ни крути. Точнее, будет им, как только суд утвердит завещание.
– Но я не давал согласия, – покачал головой Вульф. – Позвольте два замечания. Первое: обратите внимание на поразительную шотландскую осмотрительность. Когда мистер Макнейр составлял документ, он пребывал в полнейшем отчаянии. Предлагает работу, которая имеет для него жизненно важное значение, умоляет выполнить ее как можно тщательнее, иначе душа его не успокоится, и тем не менее пишет, что счет должен быть на разумную сумму. – Вульф вздохнул. – Очевидно, это тоже необходимое условие успокоения души. И второе: мне завещан кот в мешке. Где она, эта красная кожаная шкатулка?
Кремер пристально посмотрел на него и вымолвил:
– Вот и я удивляюсь.
Веки у Вульфа настороженно приподнялись.
– Что означает ваш тон, сэр? Чему вы удивляетесь?
– Удивляюсь, как это вы не знаете, где может находиться красная шкатулка. – Инспектор поднял руку ладонью вперед. – Почему, собственно, я не должен удивляться? Сто против одного, что в шкатулке и заключена разгадка всей этой истории. – Он обвел взглядом комнату и продолжал: – Я, разумеется, не буду утверждать, что в эту самую минуту шкатулка находится в вашем кабинете, ну, скажем, в том сейфе или в столе у Гудвина. – Кремер повернулся ко мне. – Может, все-таки заглянете туда, юноша?
– А зачем мне заглядывать? – ухмыльнулся я. – Она у меня в ботинке.
– Мистер Кремер, – вмешался Вульф. – Я же вчера сообщил вам, на чем Макнейр закончил свой рассказ. Или вы позволяете себе подозревать…
– Ну вот что, – заговорил инспектор тверже и громче. – Хватит вам заноситься. Если бы я позволял себе подозревать, то не стал бы сюда тащиться, а просто вызвал бы вас в управление. Ваше фальшивое возмущение – я уже сыт им по горло! Забыли, что написал вчера Макнейр в своем завещании? Вот, цитирую: «Я информировал мистера Вульфа о местонахождении шкатулки». Прошедшее время! Улавливаете? Допускаю, вы передали мне все, о чем Макнейр говорил вчера. Но откуда в таком случае прошедшее время? Значит, был разговор раньше? Вы же с ним и во вторник встречались.
– Это вздор! Во вторник была короткая предварительная беседа…
– Знаю я ваши короткие беседы. Пора вам раскалываться. Будь я проклят, если опять стану в очередь и буду терпеливо ждать, пока вы соизволите открыть двери и пустить нас на представление. Черт побери, у меня есть все основания потребовать, чтобы вы немедленно предъявили красную шкатулку! Я должен знать, что в ней! От кормушки я вас оттаскивать не собираюсь, валяйте, гребите свои гонорары. Но я-то начальник отдела по расследованию убийств полиции Нью-Йорка, и мне до смерти надоело, что вы строите из себя неизвестно кого, будто вы царь и Бог и каждый обязан подносить вам на блюдечке факты, свидетелей, доказательства, улики. Нет, больше я этого не потерплю! Ни за что на свете!
– Когда закончите, скажете, – мягко проговорил Вульф.
– Не закончу, не надейтесь.
– Увы, мистер Кремер, вам и на этот раз не повезло. Вы подтянули резервы и готовы взять реванш за все, потребовав теперь, чтобы я предъявил шкатулку. Однако момент выбран вами неудачно. Признаюсь, мне иногда действительно приходилось водить вас за нос. Но вы не припомните ни одного случая, когда бы я сказал намеренную и заведомую ложь. Такого никогда не было, сэр! Повторяю еще раз: я в глаза не видел этой шкатулки, не знаю, где она находится, и понятия не имею, что в ней. Так что, пожалуйста, перестаньте рычать.
