– Я думаю, что этого достаточно, Кевин, – мягко сказал он. За его мягкостью пряталась сталь. Эдвин показал свое истинное лицо и обнажил клыки.
– Может быть, и достаточно, – сказал я. – А может быть, и нет.
– Ты обманываешь меня или себя, Кевин? Оглянись вокруг, у тебя нет ни единого шанса.
– Ты говорил мне о равновесии, Эдвин, но у моих стен стоит стопятидесятитысячная армия. Здесь и не пахнет равновесием.
– Верно.
– Меня больше, – сказал я.
Он изумленно и чуть иронично задрал бровь. У меня так никогда не получалось. У меня ведь не было тысячи лет, чтобы попрактиковаться.
– Я думал, что тебя обучали арифметике.
– Обучали, – заверил я. – А тебя?
– Меня некому было обучать, – сказал он.
– Ты умный парень, если сам всему научился, – сказал я. – Тебе известно такое понятие, как неизвестная переменная? Фактор икс?
– Ты бредишь?
– Я кое-что нашел, Эдвин, – сказал я. – Я нашел Корону.
Это известие его задело сильнее, чем он попытался показать. Его лицо на мгновение перекосилось, а правый глаз стал подергиваться. Значит, и у великих мира сего есть нервы.
– Ты блефуешь, – сказал он. Но голос выдавал его с головой. Он не верил, что это просто блеф.
– Ага, блефую, – сказал я, достал Корону из-под кресла и положил ее на колени.
Мне показалось, что сейчас он попытается выпрыгнуть на меня из зеркала и попробует отобрать артефакт – так сильно его повело. Но он остался стоять прямо, а я сидел и покачивался в кресле, наслаждаясь произведенным эффектом.
– Ты не посмеешь, – сказал он. – Ты никогда ее не наденешь.
– Почему?
– Если ты это сделаешь, всему миру придет конец.
– У меня эгоистическая точка зрения, – сказал я. – Если смерть придет ко мне, почему бы старушке не навестить заодно и весь этот мир? Должен признаться, я видел в нем не слишком много хорошего.
– Ты выпустишь в наш мир силу, которую никто не может контролировать.
– Кроме меня.
– И ты не сможешь. Может быть, первое время, если постоянно будешь настороже. Но они попытаются убить тебя, как только почувствуют силу. А убив тебя и заполучив Корону, они будут править миром долгие века. Тысячелетия.
– Ну и что?
– Тебе придется жить, каждую минуту опасаясь удара в спину.
– Твоя информация устарела. Я УЖЕ так живу, Эдвин, так что качественных изменений в моей жизни не произойдет. Но я не хочу кривить душой. Этот мир достаточно плох и без того, что я могу с ним сделать. Я не хочу надевать Корону, но меня могут вынудить это сделать. Отзови войска.
– Меня не послушают, – сказал Эдвин. – Слишком поздно.
– Эдвин, – сказал я. – Я знаю, что ты стоял за спинами людских королей. Я знаю, что ты им нашептывал. Я знаю, какие ты распускал слухи и какое впечатление обо мне пытался создать в умах людей. Я знаю, что ты рассказал им о Короне еще ДО того, как я действительно ее нашел, и именно поэтому ты думаешь, что не сможешь их убедить. Ты начал эту войну, Эдвин, и если ты ухитришься ее закончить, то обещаю, что не буду тебе мстить. Отзови войска.
– Это уже не в моей власти. Все равно что пытаться остановить лавину.
– Это предпоследняя наша с тобой беседа, – сказал я. – И последняя, которую мы проводим заочно. В следующий раз я буду говорить с тобой, а не с твоим отражением в зеркале. И этот разговор тебе очень не понравится.
Он промолчал.
Я убрал Браслет и позволил изображению стать прежним. Но зеркало все равно не вынесло такого надругательства и тоже лопнуло, одарив меня дождем осколков и еще одной пустой рамой.
Что-то не так, подумал я. Что-то сильно не так.
Для правителя, державшегося у власти больше тысячи лет, Владыка эльфов выглядел слишком испуганным, и такой преувеличенный испуг, скорее всего, был ненастоящим. Он знал о Короне. Новость, которую я ему преподнес, не была для него новостью, и он переиграл.
Один раз с Легионами уже справились. Может быть, большой кровью, но справились. И война с демонами – не то, что может испугать такого типа, как Эдвин.
А если он переигрывает с испугом, что это может значить? Что он спокоен.
Он слишком спокоен. Почему? Уверен, что я блефую? Черт, да я и сам в этом не уверен.
Ярость, под влиянием которой я отправился за Короной и притащил ее в Цитадель, несколько утихла. Я не собирался ее надевать. Пока не собирался. В мире и так слишком много смертей.
Бортис и его сторонники убили десятки тысяч мирных жителей. Если я надену Корону, я убью миллионы. Чем тогда я буду отличаться от Бортиса? Я не хочу власти такой ценой. Я даже самой жизни такой ценой не хочу.
Наверное, потому что я слабый.
Почему Эдвин решился выступить против меня открыто? Потому что он меня не боится. Меня с Короной, меня с Браслетом, все равно не боится.
Почему?
Наверное, он думает, что контролирует ситуацию. А может, и в самом деле он ее контролирует.
Предатель в моих рядах работает не только на Бортиса, но и на него? Они обмениваются информацией?
Или предателей несколько?
Три меча спрятаны надежно. Я еще не уничтожил их и не уничтожу, как обещал Эдвину, но я действительно стал опасаться удара в спину.
Даже здесь, в Черной Цитадели.
Я в очередной раз принялся перебирать в уме возможных предателей.
Хэмфри? Если бы это был он и если бы он работал на Эдвина, вряд ли бы он подставился под эльфийские стрелы.
Орки исключены. Владыка всея эльфов никогда бы не пошел на сотрудничество с ними. Низшая раса. С точки зрения эльфа, даже ниже людей.
Граф? Восемьсот лет службы и восемьсот лет предательства? И если да, то в какую игру играет старый вампир? Он мог убить меня десятки, сотни раз.
Илейн? Она со мной случайно и слишком недавно.
Ланс? Наемник. Разве что кто-то заплатил ему больше? Например, пообещал амнистию? А весь этот треп о верности, чести и лояльности только для отвода глаз?
Вряд ли. Человек, рассчитывающий жить долго, не будет сутками торчать на стенах и с топором бросаться на дракона.
Доктор Отто? Исключено. У врача не тот уровень информированности.
Альберт?
Когда вы исчерпаете все невозможные варианты, тот, который останется, каким бы невероятным он ни казался, будет верным. Шерлок Холмс, если я не ошибаюсь.
Я поднялся с кресла.
