— Почти нулевая. Там хорошо просматриваемый двор, мало деревьев и кустов, а главное — постоянно ходят посетители, монахи и рабочие.
— Какие рабочие?
— Да тут их полно. В монастыре реставрируют половину помещений и фасад со стороны шоссе.
— И, конечно, половина рабочих без регистрации.
— Это мы едва ли узнаем. Когда я туда прибыл, количество рабочих, как мне сказали, сократилось вдвое. Думаешь, кто-то из них замешан?
— Вряд ли.
— Тогда ладно.
— У брата Федора был мобильник?
— Не знаю.
— Выясни.
— Хорошо.
— Если был, узнай номер и посмотри, нет ли его в сотовом Марухина.
— Сделаю.
— Ты узнал насчет картинки?
— Да, ребята из местного отделения постарались, когда узнали, что это серия. Ничего церковного, как я подумал вначале. Это иллюстрация из детской книжки. Сборник древнегреческих мифов в адаптированном изложении.
— И что это за мужик в колеснице? — нетерпеливо спросил Смирнов.
— Фаэтон. Сын Гелиоса, бога солнца. Однажды он взял колесницу отца, чтобы доказать другу, что он сын бога, но не справился с лошадьми, и Зевсу пришлось поразить его молнией, чтобы спасти землю от огня. Я так понимаю, тут намек на то, что каждый должен делать свою работу и не лезть куда не следует.
— Да, наверное, — пробормотал Смирнов.
— И что это, по-твоему, может значить?
— Не представляю.
— На этот раз указание посложнее, да?
— Не говори. Понятия не имею, о чем речь. Но, наверное, надо плясать от слова «Фаэтон».
— Я тоже так думаю.
— Попробуй пробить по Интернету. Может, выпадет что-нибудь подходящее.
— Мне кажется, это бесперспективняк, — с сомнением проговорил Дымин. — Представляешь, сколько ссылок выпадет?
— Просто попытайся, ладно?
— Конечно. Просто не жди многого.
— Не буду. Тело доставили Тумарину?
— Да, я ему звонил. Все три трупа сейчас у него.
— Ну все, давай. Пока.
— Подожди, есть еще информация про Марухина.
— Выкладывай.
— Любовницы не было, все поездки и отлучки подтвердились. Выйдя в день смерти из НИИ, он позвонил только своему коллеге по фамилии Кожин. Это техник из его лаборатории. Он утверждает, что профессор вспомнил, что к следующему утру надо подготовить какой-то микроскоп, и решил позвонить. Больше Марухин никому не звонил. И, если верить его сотрудникам, ни о каких встречах в течение дня не договаривался.
— А он все время был на виду?
— Более или менее. Лаборатория состоит из нескольких комнат, и у Марухина есть свой небольшой кабинет, но по городскому он тоже ни с кем не общался.
— Ясно. Спасибо.
— Не за что, шеф.
— Надеюсь, про звонки ты выяснял в телефонных компаниях, а не просто в журнал вызовов на мобильнике Марухина заглянул?
— Обижаешь, Валер.
— Извини, это я так. На всякий случай.
Отключившись, Смирнов сразу набрал патологоанатома.
— Я так и думал, что это вы, — сказал Тумарин, услышав голос следователя. — Да, я провел обследование. Я же понимаю: дело срочное.
— Что скажете?
— Все три убийства одинаковые. Глина одного состава, хлороформ, чтобы усыпить жертву, проволока одного диаметра. Резали ее кусачками. На первом трупе в три ряда навита, на втором и третьем — в один. Отпечатки пальцев отсутствуют. Одежда, найденная в карьере, принадлежит Липину, во всяком случае, он ее носил. Зеленая краска, оставшаяся от трубы, которой ломали кости Марухину, изготовлена фирмой Greatinuor, Германия. Список магазинов, в которые она поставляется, я вам переслал по электронной почте, можете взглянуть. Теперь что касается иллюстрации из детской книжки. Думаю, она принадлежала ребенку, то есть ее не купили специально, чтобы вырвать картинку, а у кого-то позаимствовали.
— Мог убийца использовать собственную книгу, которую читал в детстве?
— Это вряд ли.
— Почему?
— Ее начали издавать только три года назад.
— Понятно.
— Больше вроде порадовать вас нечем.
— Если обнаружите еще что-нибудь, сразу сообщите, ладно?
— Договорились.
Отсоединившись, Смирнов сразу набрал номер Павлова.
— Алло, это я. Займись Липиным. Он работал в роддоме, постарайся узнать, как он мог быть связан с Марухиным и Базаровым. То же самое сделай в отношении Базарова. Если Марухина пытали, чтобы выбить из него информацию, а потом убили этих двоих, то напрашивается вывод, что он назвал их имена. Значит, был с ними знаком.
— Хорошо, шеф. Дело идет, да?
— Надеюсь.
Едва Смирнов повесил трубку, мобильник снова зазвонил. На экране высветилось «Дымин».
— Я выяснил насчет мобильника брата Федора, — сообщил опер. — У него была трубка, но она пропала. Все говорят, что он носил ее с собой, значит, убийца ее забрал. Номер, естественно, не отвечает.
— Я думаю, преступник позвонил ему и назначил встречу. Так монах и оказался за складом.
— Но зачем он туда поперся?
— Вот это-то и странно. Либо он знал преступника, либо тот знал что-то о монахе.
— Нелицеприятное?
— Просто так в монастырь не уходят. Проверь, что было причиной того, что Базаров стал братом Федором. Все в деталях: когда, как, чем занимался перед этим.
— Ясно.
— И проверь, нет ли в телефонной компании записи разговора или хотя бы номера, с которого поступил звонок на мобильный монаха.
— Слушаю и повинуюсь.
Закончив разговор, Смирнов поднял трубку городского телефона и придвинул блокнот. Первым он набрал номер Самсонова.
— Алло, это старший лейтенант Смирнов, — представился он, услышав голос профессора. — Извините, что беспокою, у меня к вам один необычный вопрос.
— Слушаю, — донеслось в ответ.
— Вам говорит что-нибудь слово «Фаэтон»?
Повисло непродолжительное молчание, затем Самсонов сказал:
— Кажется, это что-то из мифов. Точно не припомню.
— Больше никаких ассоциаций не возникает?
— Да вроде нет.
— Ладно, спасибо. Извините, что побеспокоил.
Смирнов повесил трубку и тут же позвонил Викуловой, но у нее было занято. Золина ответила спустя гудков десять.
— Здравствуйте, — сказал Смирнов. — Я из полиции, мы сегодня разговаривали.
