Дорогой дедушка, увы, возникло печальное недоразумение! Критикуя либерально-корпоративное сознание компрадорских классов (а помнишь ли, Константин Макарович, как мы с тобой на сеновале упивались «18-ым брюмера» Маркса!), внук твой и сам не заметил, как его посчитали своим союзником евразийские националисты, имперские мыслители и радетели былой сталинской державы! Ах, милый дедушка! О том ли мечтали мы с тобой, когда читали «Монархию» нашего любимого сельского поэта Данте Алигьери! Ведь если и не любим мы с тобой компрадоров то исключительно за то, что те провоцируют в угнетаемых ими землях именно возникновение националистических, а то и просто фашистских страстей. А если бы не это, так и компрадоров можно было бы полюбить, чем же они хуже наших кур и уток — а мы домашнюю птицу весьма любим! А уж если критиковал их твой нерадивый внук, то исключительно за то, что их политика приводит к тотально порче народного самосознания, к разложению нравов, к рабству и духовной нищете — и, как результат, к фашистскому, как любят говорить у нас на селе, дискурсу — как к последнему спасению.
Ох, милый Константин Макарович! Ежели бы этот пресловутый фашистский и имперский дискурс жил да поживал, никого не трогал и способствовал урожаям — так и его бы я критиковать не стал. Но ведь он, прековарнейшая штуковина, ведет к полной исторической изоляции державы, и как неизбежное следствие — к изничтожению таковой, причем на разумных и гуманнейших основаниях. не есть ли это трюк злокозненных компрадоров, спросишь ты? Возможно, это коварный Госдеп своими происками провоцирует фашистское сознание угнетенных народов, чтобы те, в борьбе за свою самостийность, стали из жертв— неприятными агрессорами, и тем самым Госдеп получил права на их искоренение? Ах, все возможно в этом подлунном мире, Милый мой дедушка!
Вот и пьяные евреи на русских свадьбах призывают к охране евразийского государства, вот и мечты о Четвертом Риме противопоставлены Атлантической цивилизации. Ах, милый мой дедушка!
Уповаю единственно на то, что накрутишь ты самокруток из отечественной прессы — как либерального, так и наступательного толка, как оппозиционного так и оппозиционного оппозиции направления. Не читай ты этой мути, дедушка. Раскуришь эту ахинею, и дым тихими колечками уйдет к голубым небесам.
31 декабря 2013 г.
С наступающим 2014!
Пусть новый год будет мирным.
Сто лет мало чему научили, но давайте постараемся.
Пусть дети растут счастливыми и спокойными. Остальное менее важно.
Не поддавайтесь на провокации, не верьте лозунгам, не ходите в шеренгах.
Мы все — прежде всего общество, и только потом — народ, только потом — нация, и уже потом — государство. Но если разрушить любой из компонентов, то страдает общество.
Думайте, до того как говорить; формулируйте мысли, до того, как их воплощать.
Мы постоянно бежим; остановитесь, подумайте — может быть, нам надо в другую сторону.
С Новым Годом!
12 января 2014. Ihr kampf
Очередной полноликий трибун в темных пляжных очках мной недоволен.
Поскольку мои высказывания вызывают раздражение как у либерально настроенных граждан, так и у граждан, преданных идее национального возрождения, — уточняю: я действительно не разделяю восторгов и слез — ни той, ни другой партии.
Понимаю, что вам непросто, но нахожу противостояние вздорным.
Пылкие люди оказываются обижены моей недостаточной пылкостью, патриоты обижаются на недостаточный патриотизм.
Дело в том, что я люблю христианство и социализм.
В терминологии Альберта Швейцера и Эразма это сочетание называлось словом «гуманизм», и мне это слово по-прежнему нравится.
А идею национальную и и либеральный рынок не люблю.
В свое время философ Владимир Соловьев сформулировал проблему России просто: «Россия Ксеркса иль Христа»; так вот, приверженность державы — Ксерксу может явиться как в ипостаси рыночной демократии, так и в ипостаси националистического государства — и принципиальной разницы не вижу.
Христианская и социалистическая мораль не имеют к вашей борьбе ровно никакого отношения.
27 января. Фантомные боли всечеловечности
Цитата из Владимира Маяковского:
«Трудно
людей
в одно истолочь,
собой
кичись не очень.
Знаем ли мы украИнскую ночь?
Нет,
мы не знаем укрАинской ночи».
Что же мы такого значительного сделали, чтобы вразумлять Украину, как ей надо жить? Ничего не сделали. Свою страну отдали ворам, забыли веру и наплевали на идеалы; нравственная догма нас смешит; разрушили образование, искусство и науку. И какого рожна с нами жить в одной семье — никто теперь и не поймет. Гордость прошлым, однако, имеем.
Пока была жива общая, интернационально значимая, общечеловеческая идея — вот до тех пор объединение народов имело смысл.
А вокруг капитализма народы не объединяются, совсем наоборот.
И сетовать теперь не на что.
То, что националистический задор легко вылезает из всех прорех либерализма — это аксиома социальной истории. Любопытно, почему у всех националистов рано или поздно появляется свиное рыло?
Что с одной стороны, что с другой — спорщики от лозунгов переходят к хрюканью.
Желудей на каждую хрюшку не хватит — это печальный закон истории.
18 февраля. В ожидании весенних распродаж
Лет тридцать назад стало модно быть либералом. Сперва говорили слова: диссидент, вольнодумец, западник; потом стали говорить: демократ; а потом ввели универсальный (и самый неточный) термин: либерал.
И быть либералом стало модно.
Многие люди стали считать себя либералами просто потому, что они полагали, что достойны лучшей участи, нежели врученная при рождении. Эта посылка — еще не вполне либерализм, но так сложилось, что словом «либерализм» объясняли мечту о хорошем.
И — как всякая мода — мода на либерализм обросла разными аксессуарами: у начальства — коллекции живописи, яхты, дворцы, а у широкой либеральной публики — аксессуары попроще: места встреч, шарфики, словечки, ужимки, радиостанции, выставки, журналы — всякая пестрая ерунда. На то она и мода.
И в некий момент показалось, что мода захлестнет реальность — всех этих вещичек стало очень много.
Как это всегда бывает, у некоторых брезгливых людей возникла реакция отторжения — если все читают роман «Мастер и Маргарита», роман уже читать не хочется. Авангард, инсталляции, чикагской школы пестрый сор — все это разом надоело. Вышли узкие штаны из моды, и все.
Либерализм оставался модным через силу, в последние пять лет мода сошла на нет. Не вовсе выветрилась, но быть либералом уже не особенно здорово, есть вещи поизящнее.
