— Твой пакет вина лучше любого бэйджика, — хохотал Артем, — хоть бы ты уж с бутылкой ходил.
Ему было стыдно за соотечественников. Он начинал понимать фразу: и чтобы на отдыхе вокруг меня ни одной русской рожи не было. Гопник перманентно спал. Естественно, задутый. Он спал везде: на стульях в кафе, на скамейках в парках, а один раз Артем увидел его спящим прямо на земле, причем левая половина его туловища лежала на лужайке, а правая на тротуаре. Гопник не придумал ничего лучшего, чем уснуть прямо на автобусной остановке Римини — Сан-Марино, живописно расположившись между окурков и другого мелкого мусора. Удивительно, но все сходило ему с рук.
Так вот, Гопник в зале ожидания укушался вином так, что закемарил на массажном кресле. Тут же нашелся шутник, который кинул 1 евро в щель, и кресло заходило ходуном. Эффект превзошел все ожидания. Гопник заверещал неожиданно тонким голосом и свалился на пол. С пола поднялся уже разъяренный монстр.
— Кто? — обвел он всех налитыми кровью глазами.
На него не обратили внимания, и тогда, снова забравшись в кресло, он предался радостям массажа в течение положенных трех минут.
Лучше всего было детям, они весело носились по зданию аэропорта или хвалились своими гаджетами. Белобрысый парнишка лет десяти в маскировочных штанах, увидевший среди пассажиров свою училку по английскому, прикрыв ладонью трубку, звонил в Москву:
— Леха, передай пацанам, завтра английского не будет. Отвечаю. Серая Шейка от меня в двух шагах. Передай, чтоб не учили. Я реально вижу Серую Шейку, она в двух шагах от меня и клеит какого-то баклана.
Девочка, тоже в районе десяти лет, рассказывала подруге по телефону, повторяя мамины интонации:
— Номер ужас. Холод собачий. Представляешь, у них не принято топить. Простыни несвежие. На стенах плесень. Из унитаза пахнет какой-то гадостью. Открываем дверь, а там жужелица! Хотели переехать в другой номер, а там доплата 70 евро в сутки. Ужас!!!
Скорбный женский голос на плохом русском пробубнил:
— Сегодня вылет невозможен. Закрыты все аэропорты Европы. Сохраняйте спокойствие. Вас развезут по гостиницам.
Ропот накрыл пассажиров, как грозовая туча.
— Они что, раньше этого не знали?
— Разве можно так издеваться над людьми?
— Немцев с англичанами, наверное, уже отправили. А мы, как всегда, крайние.
Женщина, заснувшая на ленте багажного транспортера, все никак не хотела вставать.
— Ах, оставьте меня, — томно повторяла она, переворачиваясь на другой бок.
Другая тетка задумчиво спросила:
— Заплакать, что ли?
Третья, пожилая блондинка, округлила глаза, и стало ясно, что сейчас она скажет глупость:
— А куда же смотрит ООН?
— В противоположную сторону, — угрюмо сострил Артем.
Субтильный паренек лет двадцати семи в круглых очках неожиданно заверещал:
— Все, больше никуда не поеду! Никогда! Ни за что!
Артем его отметил и окрестил Ботаником. Туристы получили обратно свой багаж и пошли рассаживаться по автобусам. В гостиницу ехали молча, сил больше ни у кого не было. На окраине Римини турье высадили возле третьеразрядной гостиницы, и началось.
— В нашей гостинице только двадцать мест, — оповестил всех сонный портье. Как ни странно, по-русски.
— А нам куда? — зароптало большинство, справедливо полагая, что ему вряд ли светят эти номера.
— Мест только двадцать, — перекрыл гул пожилой портье, — а остальных по всяким забегаловкам расселят. Там даже горячей воды нет.
— Я не могу без горячей воды! — зашелся в истерике Ботаник.
— Научишься, — утешил его портье, — и зубы будешь пальцем чистить, и волосы пятерней причесывать. Кто с детьми?
Поднялось пять рук.
— Я с дитем! — закричал турист Атанбаев и показал на пятнадцатилетнего детину выше его ростом.
— О такой лоб только поросят бить, — недовольно загудела толпа, — не давать им номера.
— А мы молодожены, — заверещала молодая парочка.
— Все молодожены.
— А у нас свидетельство о браке есть.
— У всех свидетели есть.
— Меня уволят с работы, — заскулил Ботаник, близкий к нервному срыву.
— Так тебе и надо.
— Мне нужен одноместный номер, — не унимался Ботаник, — у меня слабая нервная система.
Он попытался схватить ключ со стойки. Высокая плотная шатенка в меховой накидке ударила его ладонью в лоб. Ботаник упал. Немного подумал и зарыдал.
— И правильно! — закричало турье. — Лезут тут всякие.
— Я бывшая гребчиха! — входя в раж, заблажила шатенка. — Пока не придет большая женщина, порядка не будет!
Сильно сказано, оценил Артем и назвал ее Гребчихой. Власть была мгновенно взята в могучие женские руки. Когда всех расселили, Гребчиха заявила:
— Пойду к морю.
— Зачем? — подкатили быстро образовавшиеся подлизы.
— Орать, — объяснила Гребчиха, — я пока не проорусь, не успокоюсь.
Артем специально сходил к морю, посмотреть. Гребчиха не шутила. Она стояла на берегу и, перекрывая шум моря, нечленораздельно вопила, напоминая богиню войны.
День второй
Наутро гостиница забурлила. Слухи забарражировали со страшной силой.
— Вы слышали, Путин распорядился — своих не бросаем.
— К нам выслали четыре самолета из Москвы, — уверенно бросила Гребчиха.
— Точно, точно, — влез Атанбаев, — я тоже слышал. Четыре бомбардировщика.
— Чтоб всех разбомбить, — заржал Артем, — тогда уж точно проблемы с нами закончатся.
— Вы слышали? — сварливо сообщил Ботаник. — Высокопоставленные чиновники захватили наш самолет и уже вылетели в Москву.
— Собаки, — заныло турье, — мы так и знали, что нас кинут. Мы никому не нужны, не то что англичане или немцы.
Вбежал радостный представитель турфирмы Юра. Он был честный малый, поэтому всегда ходил в черных очках, даже вечером и ночью.
— Собирайте вещи, едем в аэропорт. Нам дали воздушный коридор на три часа.
Туристы мгновенно сгрудились возле автобусов и принялись штурмовать их закрома, размещая там свои чемоданы. Увы, коридор отменили еще по пути к аэропорту, но об этом все узнали позже. В зале ожидания никто не веселился, кроме Гопника, выглядело это, правда, своеобразно. Сначала он сидел, окруженный пакетами и огнетушителями с дешевым пойлом, прихлебывая по очереди из каждого, потом неожиданно лег на пол и закрыл глаза.
— Вам плохо? — поинтересовались самые сердобольные. Ими оказались дети.
