— Это называется — неожиданный поворот сюжета.
— Неожиданный поворот? Черта с два. Это лажа.
— Почему? Давай рассуждать логически. Ахилл — главный герой?
— Да.
— Но ни в одном фильме главный герой не побеждает сразу. Сначала он проигрывает, потом начинает тренироваться, совершенствовать свое мастерство и в итоге убивает всех. Так будет и здесь, я уверен.
— Ты думаешь?
— Конечно. Второстепенный персонаж Аякс крушит врага десятками, топит вражеские корабли. Этот Алекс, с которым вообще ничего не понятно, сражается с Гектором. Наверное, именно Алекс будет учителем Ахилла. Так сказать, преподаст ему уроки жизни.
— Это уже ни в какие рамки не лезет, коллега. Никто из историков того времени не упоминает о морском сражении, с которого началась Троянская война.
— Но это же сериал, коллега. Видели вы хоть один фильм, создатели которого дословно следовали бы первоисточникам?
— Нет, просто в какой-то момент я поверил… Но телевизионщики на этот раз превзошли себя. Такого нагромождения нелепиц я еще не видел. Гектор побеждает Ахилла. Ахилл ходит по воде. Этот непонятный Алекс чуть не убивает Гектора, но в последний момент передумывает. Вздор, чушь, абсурд!
— Но ответьте мне только на один вопрос, коллега. Где, по версии Гомера, во время войны был весь троянский флот?
— Видал Аякса? Он своей кувалдой головы ломает, как орехи раскалывает.
— Мужик! Красавец!
— Ахилл как-то себя не проявил.
— Вообще облажался. Зато видал, как Алекс подсечкой троянца саданул? Чисто каратист.
— Карате в те времена не было.
— Да ты посмотри, как он дерется. И потом он же сам говорил, что прибыл издалека.
— Он не похож на японца.
— Так я и не говорю, что он японец. Но вполне мог в Японии побывать.
— Это «Троя», а не «Сёгун».
— Я тебе говорю, он каратист. Он еще себя проявит.
— Гектор меня приятно удивил. С виду такой рохля, а копьем орудует, как профессионал.
— А как народ его поддерживает! Как они всю дорогу его имя орали!
— М-да, с каждой серией все интереснее. Посмотрим, что они нам дальше учудят.
ГЛАВА 10
Полковник Трэвис
Сказать, что ваш покорный слуга пребывал в растрепанных чувствах, значит ничего не сказать.
Итоги боя были неутешительными. Троянский флот разгромлен, но ахейцам пришлось заплатить за это немалую цену. Причем Гектор успел уйти на одном из подоспевших к тонущему флагману кораблей, что ахейцы расценили как поражение. Думаю, теперь он встретится армии Агамемнона только в Трое. С теми остатками флота, что теперь в его распоряжении, повторное нападение будет чистым безумием.
Хотя кое-кто может сказать так и о первом.
Причиной моего дурного настроения был не Гектор.
С Гектором мне все было ясно.
Разведчик, по крайней мере хороший разведчик, к числу которых я относил и себя, должен быть тонким психологом и отчасти физиономистом. Он должен читать по лицам и по глазам.
Я многое увидел во взгляде троянского лавагета. Это был взгляд человека, считающего любую войну занятием достаточно глупым. Человека, который не получает никакого удовольствия от убийства других людей.
Взгляд человека, обстоятельствами вынужденного делать грязную работу, и делать ее хорошо, потому что по-другому он ничего делать не умеет.
Можно говорить и о любви к Родине, и о верности долгу, о желании мира и покоя, и о смертельной усталости, но это слова.
Гектор был человеком. Обычным человеком, на которого взвалили непосильную ответственность быть главной надеждой обреченного города, и он этому совсем не рад.
Я не хотел убивать такого человека.
Не знаю, что Гектор прочел в моем взгляде. Не знаю, почему он поступил так, как поступил.
Я не убил Гектора.
И приказ пославших меня сюда людей «не вмешиваться и только наблюдать», о котором я и думать забыл в горячке боя, был здесь абсолютно ни при чем.
Гектор не убил меня.
Ахиллес устроил мне скандал.
— У тебя была возможность убить Приамида, — заявил он.
Это были первые слова, которые я услышал от богоравного Пелида в тот день, и это были первые слова, которые он произнес после того, как поднялся на борт.
— Едва ли, — сказал я. — Мы бились с ним на равных.
И Гектор, вне всякого сомнения, сильно польстил мне, когда признал меня лучшим из тех, с кем ему когда-либо доводилось иметь дело.
Я до сих пор не был уверен, чем бы закончилась наша схватка, если бы мы ее продолжили.
— Ты говорил с ним. — В устах Пелида слова звучали обвинением. — Говорил с врагом. О чем?
— О погоде, — сказал я. Это что, допрос?
— Ты строил козни против нашей армии?
— Нет, — сказал я.
— Так о чем вы говорили?
— О тебе, — сказал я. — Приамид сообщил мне, что был о тебе лучшего мнения.
Ой, не надо было так говорить.
Вспыльчивый, как петух в брачную пору, Ахиллес тут же полез за мечом. И не избежать бы парнишке повторного купания в Средиземном море, если бы Патрокл и Эвдор не вцепились ему в плечи, дуэтом напоминая, что я гость и он сам пригласил меня, а законы гостеприимства святы и убивать меня прямо сейчас никак нельзя. Боги разгневаются.
На том и порешили. Патрокл увел приятеля в каюту, Эвдор одарил меня взглядом, каким обычно смотрят на сумасшедших, а потом сел рядом со мной:
— Сегодня ты спас нас, господин.
— Нет, — сказал я. — Я ничего не сделал.
— Если бы троянцы не смотрели на ваш с Гектором бой, нас перерезали бы, как стадо баранов.
— Ты тоже хорошо себя проявил.
Эвдор сплюнул на палубу.
— Я — солдат, — сказал он. — Мирмидонцы — лучшие солдаты войска Агамемнона. Мы — золотые щиты ванакта ванактов и гетайры аргосца.
— Никто не спорит. Вы все велики и могучи. Просто троянцев было больше.
— Это была глупость, — сказал Эвдор. — Наша атака была глупостью. Я не должен так говорить о своем командире, но я чувствую, что ты, как человек посторонний, меня поймешь и простишь.
— Он молод. Прости его.
— Простить гибель людей? Мы атаковали флагман Гектора, Ахиллес повел нас в бой и проиграл.
— Гектор тоже повел своих людей в бой с превосходящими силами противника и проиграл.
