– Не знаю, – вздохнула Алла. – Он не звонит никому, на звонки не отвечает. А почему ты спросил?
– Да просто так, – услышала она. – Все-таки мужик он хороший. И как угадал с болячками моими, – удивленно проговорил он. – Легче мне стало, тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить.
– Ой, папа, – засмеялась Алла. – Да ты никак суеверным стал.
– Типун тебе на язык. Просто теперь я точно доживу до внучки или внука. Правда, особой радости не будет. Не обижайся, но я о продолжении рода. Но все равно, любить вашего сына или дочь буду не меньше.
– Спасибо и на этом, – сухо поблагодарила она.
– Ради бога, Аллочка, – торопливо начал отец. – Не обижайся. Просто мне…
– Все нормально, папа, – кивнула она. – Мы прилетим на днях. Как только Альберту дадут выходные, приедем. Не болей. Если что, звони. Целую и до свидания, – она отключила телефон.
– Кто звонил? – вошел в комнату Альберт.
– Папа, – сухо ответила Алла.
– И чем он тебя расстроил? – подойдя, поцеловал он Аллу.
– Значит, она еще кого-то навещает? – спросил Ковбой.
– Да, – кивнула молодая женщина. – В детской клинике Мальцева. Кого – не знаю. Может быть, и его самого, – хихикнула она.
– А такое возможно? – спросил он. – Она баба молодая, а Мальцев – мужик тоже не старый. Разведен уже пять лет. Денег много, лечит хорошо, но правда, берет прилично.
– А ты нормальный мужчина, Ковбой, – улыбнулась женщина. – Ты женат?
– Такой, как ты, еще не встретил, – с сожалением проговорил он. – А ты замужем?
– Никогда не была, – качнула она головой. – Как тебя по-настоящему зовут? – неожиданно спросила она.
– Евгений, – он показал ей паспорт. – Гладин. А почему ты вдруг…
– Глаза у тебя хищные, – вздохнула она. – И ты интересуешься не просто так, и смех у тебя неискрений…
– Знаешь, – вздохнул он. – Я совсем недавно вернулся. Был в плену. Поэтому, возможно, и не научился еще весело смеяться. А насчет Березовой интересуюсь потому, что…
– Ой, – смущенно вздохнув, остановила она его. – Извини. Просто Мария Александровна раньше каждый день ездила на кладбище. А как вернулась из Магадана, только один раз была. Никто ничего не знает. От кого забеременела, никто не знает. Или делают вид, что не знают… Но все молчат. А тебе-то зачем все это нужно?
– Знаешь, Марина, – улыбнулся он. – Собственно, мне эта Березова ни к чему. Просто повод пообщаться с тобой, вот и все, – кивнул он. – Извини, если обидел. – Он поднялся.
– Останься, – попросила она. – Давай выпьем…
– Отметим наше знакомство, – улыбнулся он. – Ты знаешь какой-нибудь более-менее приличный ресторан? А то я в Питере впервые. Приехал к маме Валерки, а она, оказывается, ненамного пережила сына…
– Поехали, – поднялась Марина. – Я знаю хорошее место. Правда, – она вздохнула, – там бывает иногда мой бывший…
– Нам он не помешает, – засмеялся Ковбой.
– Леня, Леня, – разглядывая фотографию стоявшего с винчестером в руках бородача, вздыхала Маша. – Люблю я тебя, дурака. Но не быть нам вместе. Я не могу бросить все, созданное папой. – Тяжело вздохнув, она закрыла глаза. – И ты никогда не переступишь через себя. Прости, – прошептала Маша. – Я, наверное, неправильно сделала тогда с этой алтайской травой, но я поняла, что если не ты, то никто. Я помню твои глаза. И бороду, – недовольно поморщилась Маша. – Глаза у тебя красивые, по-мужски серьезные. Я люблю тебя, мой Хранитель, и пусть у тебя все будет хорошо. Я знаю, ты найдешь тех, кого ищешь… – Маша заплакала. Упала на кровать и уткнулась лицом в подушку. – Господи, – прошептала она, – ну почему все так? Ведь его никто не остановит. Хотя, если он узнает о сыне, – она села на кровать. – Я все ему расскажу.
Она взяла телефон и набрала номер. Кусая губы, слышала гудки вызова. С той стороны телефон взяли.
– Слушаю, – проговорил незнакомый мужской голос.
– Извините, – виновато проговорила Маша. – Мне можно поговорить с Сухановым Леонидом?
– Извините, – услышала она. – Но Суханов уже двое суток как не работает тут. Может, ему что-нибудь передать через друзей? Сам он вряд ли позвонит.
– Спасибо, ничего не надо, – она отключила телефон. – Значит, так угодно судьбе, – прошептала Маша.
– Вот это номер, – раздался насмешливый мужской голос. – Моя недотрога с каким-то фраером залетным отдыхает. Сдерни, землячок, – посоветовал Ковбою рослый молодой мужчина в тельняшке десантника. На тельняшку была наброшена куртка камуфляжа. Марина испуганно посмотрела на него и перевела взгляд на Ковбоя. Тот пил пиво. Усмехнувшись, указательным пальцем ткнул в правый бок рослого. Открыв рот и что-то промычав, тот начал падать.
– Человеку плохо! – подхватив его, крикнул Джерри.
– Пошли, милая, – улыбнулся он Марине.
Подбежавший официант закричал бармену:
– «Скорую» вызывай.
Марина, ухватив Ковбоя за руку, потащила его к выходу.
– Деньги на столике, – кивнул официанту Ковбой. – Не торопись, – прошептал он. – Это может вызвать подозрение. А я не хотел бы неприятностей с милицией.
– Сейчас у нас полиция, – поправила его она.
– Тем более, – рассмеялся он.
– У него пистолет! – раздался испуганный голос официанта.
– Вот это жених, – засмеялся Ковбой. – Или он имеет разрешение…
– Он имеет три судимости, – недовольно поправила его Марина. – Поэтому между нами ничего нет. Он освободился, пришел. Я прогнала его. Я же работаю…
– Так, – протянул Ковбой. – Называй адрес. И по дороге купим что-нибудь выпить и закусить.
Магадан
– Ну, тогда все, – кивнул Карлов и отключил телефон.
– С кем это ты? – садясь за столик, спросил Ларионов.
– Да так, знакомый один, – отмахнулся майор.
– А не знакомая? – подмигнул ему Владимир. – А то я твоей Людке все расскажу.
– Хватит тебе, – вздохнул Карлов. – Одного приятеля вроде прав собираются лишить, вот он и позвонил. А сейчас сам знаешь, как…
– Правильно сделал, что послал, – кивнул Ларионов. – Суханов не звонил?
– Нет, – качнул головой Карлов.
– Куда же он делся? – непонимающе спросил Владимир.
– А ты самый известный человек в области, – посмеиваясь, проговорила Анна. – Везде твои фотографии. И автобусы останавливают. Почти весь транспорт проверяют.
– Все равно мы уедем, – подмигнул ей Прокопенко. – И не пустыми, – заверил он ее. Обняв, поцеловал и, подняв на руки, понес в спальню.
Река Килгана
– Ого, – удивленно качнул головой Матвей Федотович. – Вернулся. А я думал, ты…
