Анька-Снегурочка курила и раскачивалась с носка на пятку, а фальшивый Дед Мороз танцевал вокруг неё жаркую бразильскую ламбаду, хотя со стороны казалось, что его больно кусают блохи. Девушка достала припрятанные в сапожке деньги, и танцор сразу успокоился. Он тянул руки, а она отворачивалась, продолжая считать. Вдруг Снегурочка переменилась в лице и крикнула напарнику неожиданно низким и хриплым голосом:
– Ты где посох-то посеял, дурак?
Племянник Борька хлопнул себя по лбу и забубнил что-то про дядю, который его в бараний рог скрутит. Спотыкаясь, толстый детина бросился к подъезду. Он, конечно, всякого насмотрелся в Москве, в полиции сидел, в сугробах ночевал, но к тому, что случилось в следующий момент, племянник готов не был.
Перед самым входом в подъезд его сбила с ног странная парочка, вылетевшая навстречу верхом на волшебном посохе. Семилетний мальчик и такого же роста рыжебородый мужичок, у обоих на головах синие мигалки, в руках мегафоны, и непонятно откуда сирены воют.
– Внимание! Внимание! – затрещал домовой в громкоговоритель. – Всем оставаться на местах!
– Проверка постоянной регистрации! – счастливо подключился его дружок. – Приготовить документы!
– Все неместные будут оштрафованы! – подхватил Гаврюша.
– И выпороты! – придумал Егор.
– И заперты в бане с Козлюком! – добавил жару домовой.
Чуть выше, на уровне третьего этажа, висели сани со снегоходом, а в санях сидел Дедушка Мороз Колотунович, наблюдая все эти безобразия.
– Здорово придумано! – добродушно комментировал он и поглаживал фарфорового баюна. – Молодец, Гаврила!
Перепуганная Анька в спешке упрятала деньги и кинулась наутёк. Обогнув здание, она сразу поймала такси и исчезла из Борькиной жизни, прихватив его долю заработка. Троюродный племянник этого не видел, он скакал как бешеный кенгуру, спотыкаясь, поскальзываясь и падая через скамейки, песочницы и карусели. Со стороны всё по-прежнему выглядело так, будто его продолжали кусать блохи.
Гаврюша на посохе преследовал Борьку, выкрикивая новые и новые нелепости:
– Прекратите движение! Прижмитесь к столбу! Я сказал, прижаться к столбу!
Племянник упал носом в снег.
– Прекратите кражу снега с детской площадки!
Племянник встал на четвереньки, отряхнулся, как собака, и попытался зарыться в ближайший сугроб. Кто ж знал, что внутри сугроба скрывается бетонный столбик?
Бум-м! – глухо раздалось на всю площадку, когда Борька попытался забодать столб. Увы, столб оказался крепче лба. Заблудший племянник Деда Мороза обмяк и притих, раскинув ноги в дешёвых валенках…
Егор угорал со смеху, пытаясь удерживать равновесие, одновременно сжимая в руке наколдованную морковку. Гаврюша взмахнул волшебным жезлом Кондратия Фавновича:
– Не быть тебе больше Дедушкой Морозом, не обманывать детишек, не сердить родителей, не гробить печень! А быть тебе, Борька, снеговиком!
Жезл Козлюка это вам не длинные рифмованные заклинания из чародейской азбуки. Тут один раз взмахнул – и готово! Тут же встал у сугроба натуральный снеговик, с глазами-камушками, дырявым ведром на голове, драной метлой. Посох спустился к нему пониже, и Егор ловко ввернул морковку туда, где полагается торчать носу.
Настоящий Дед Мороз в санях захлопал в ладоши:
– Ай, порадовали, сорванцы! Я б так здорово не придумал. Пускай постоит с недельку, детишек задарма порадует, о поведении своём подумает. Всё равно оттепели Гидрометцентр не прогнозирует, значит, не растает…
Дедушка принял на борт Егорку, забрал у Гаврюши посох и, глядя, как тот усаживается за руль снегохода, как-то нервозно догадался:
– Неужто в Турцию полетим?
– В неё самую, – подтвердил домовой. – Держитесь крепче.
К снеговику подтрусил сонный дворовый пёс, понюхал и задрал кривую заднюю лапу. Под бодрое журчание морковка у племянника заметно поникла…
Тёплое турецкое солнышко согревало богатое поместье в нескольких милях от окраины Стамбула. Здесь было всё: вилла с широкими окнами, море, собственный причал на море, два бассейна во дворе и конечно же роскошная конюшня.
На огороженном выгуле появился красавец-турок в костюме-тройке и красной феске. Высокий, спортивный, начисто побритый, он обходил чёрных и гнедых лошадей, жующих травку. Одарив их мимолётным взглядом, хозяин поместья остановился перед тремя белыми конями с серебряными гривами, вырвал пучок люцерны из-под ног и, довольно причмокивая, сунул им под нос.
Кони фыркнули и отступили назад. Турок сделал шаг навстречу:
– На, на! Хороший трава, якши трава!
Белы кони встали на дыбы и замахали в воздухе копытами.
Мужчина выругался, бросил траву и, злой, покинул загон. Он шёл к вилле, эмоционально размахивая руками и плюясь. Сквозь крепкую турецкую ругань проскакивало только два русских слова – Дед Мороз.
Едва не сбив с ног склонившегося слугу, турок преодолел загогулистую белую лестницу и ворвался в спальню. Слуга торопливо следовал за хозяином, так как по совместительству работал переводчиком с русского. Распахнулись тяжёлые двери. В комнате, застеленной десятками великолепных ковров ручной работы, восседала перед дастарханом белокурая красавица славянской внешности.
Внучку Деда Мороза в ней выдавали длинная коса и голубой кокошник, с которым она не расставалась из принципа. Вся остальная одежда была приобретена в местных бутиках, сугубо восточного стиля – много-много прозрачной ткани и украшений. Вокруг лежали горки драгоценных безделушек, косметика и десять пар разноцветных сапожек.
Муж орал на Снегурочку по-турецки, а спокойный, как триста слонов, слуга переводил:
– Твои русские кони отказываются есть. Если так пойдёт дальше, они погибнут. Я уже теряю свои деньги.
– А я тебе что говорила? – ехидно улыбнулась девушка, примеривая жемчужное ожерелье. – Говорила же русским языком: «Докужтуг, нельзя их брать!» Нет, как же! Мы без лошадей не можем! Сам виноват. Переведи.
Слуга перевёл. Муж Снегурочки, турецкоподданный Докужтуг, имя которого на родном языке означало «девять лошадиных хвостов», не мог ни стоять, ни сидеть. Его бросало из угла в угол, в нервах и страстях.
– Но эти кони такие прекрасные, клянусь Аллахом! – Он вскинул вверх правую руку. – Грива и хвост из чистого серебра, на белых шкурах ни одного пятнышка! Вах!
– Спой им что-нибудь русское, – посоветовала жена, прикладывая к ушам тяжёлые золотые серьги.
– Эту песню про зелёную колючку? – уточнил Докужтуг, вдохновенно изгибая брови.
– Про ёлочку! – осуждающе поправила Снегурочка и даже отвлеклась от зеркала, чтобы пронзить мужа взглядом. – Хочешь, я им спою?
Но её супруг уже направлялся к выходу, в дверях он слегка обернулся, показав героический профиль, и бросил:
