Бинг подошел к девушке, подхватил ее под руку и повел в другую часть сада, где было меньше фонарей и людей.
— Куда мы идем? — прошептала Мелина, когда они оказались, насколько можно было судить, в стороне от чужих ушей. Вообще Мелине хотелось спросить о Лилет Шустер, но она чувствовала, что может вызвать у Бинга новую вспышку гнева. И в конце концов, сурово попеняла себе Мелина, это вообще не ее дело.
— Нам надо составить план, — сообщил Бинг, когда они остановились в тени баньяна, усыпанного крохотными фонариками. — Мы сейчас у задней стороны дома, — сказал он почти беззаботно. — Видишь то крыло, слева? Я уверен, что мальчика прячут именно там.
— Его наверняка охраняют, — вслух рассудила Мелина.
Бинг кивнул.
— Я предлагаю следующее. Мы будем ходить среди гостей, танцевать, угощаться и всем видом изображать несказанное удовольствие от праздника — на случай, если за нами следят. Потом, примерно через час, ты приложишь ладонь ко лбу и скажешь, что тебе плохо от духоты. Я поведу тебя в дом, и, если нам повезет, мы сможем проникнуть на верхние этажи. И пока ты будешь отдыхать, я пойду за помощью.
— Как-то оно все просто, — усомнилась Мелина.
— Если играть в эту игру столько, сколько довелось мне, — отозвался Бинг, — оказывается, что эффективнее всего — простые решения. Люди ждут хитрых уловок и потому обычно не готовы к прямому нападению или к тому, что противник открыто пройдет через главный вход.
— Бинг, а если… если они тебя схватят? — быстро прошептала Мелина. — Что с тобой будет?
— Да пустяки, — успокаивающе ответил он. — У меня же с собой американский паспорт. А американцев никто не трогает.
Он пробовал отшутиться, и, поскольку Мелине нечего было ответить, она тоже рассмеялась слегка дрожащим голосом и пошла вслед за Бингом обратно на танцплощадку.
Они стали танцевать; у Бинга был легкий шаг и прекрасное чувство ритма. Они с Мелиной мало говорили, потому что, с одной стороны, не знали, что обсуждать, с другой — любая тема помимо светской болтовни могла оказаться опасной.
— Пойдем, тебе надо что-то съесть, — настоял Бинг после танца и повел Мелину к накрытым столам. Девушка выпила немного шампанского, но еда не лезла ей в горло. Она была вся натянута как струна в ожидании предстоявшего им опасного предприятия и завидовала Бингу, спокойствию, с которым он поглощал икру и лангустинов, которых, по его заверению, только сегодня доставили с морского побережья.
Пока они стояли у столов, Мелина услышала вдали странную музыку — восточный ритм, который словно пробуждал какие-то давно забытые воспоминания и потаенные желания.
— Что это? — спросила она.
— Пойдем и узнаем, — предложил Бинг.
Они обнаружили оркестр из восточных музыкантов, игравших в обрамлении искусно подобранных экзотических деревьев и цветов, среди которых, полускрытые, лежали разные рептилии и змеи. При их виде Мелина не сдержала испуганного возгласа.
— Это чучела, — поспешил успокоить ее Бинг, — не волнуйся. Мулай Ибрагим несомненно позаботился, чтобы его гости не пострадали этим вечером, нанеся тем самым непоправимый ущерб его репутации.
— Ощущение такое, словно они двигаются, — заметила Мелина.
— Это обман зрения. Фонари обернуты тонкой бумагой, поэтому кажется, что кожа змей движется, словно они дышат.
Мелина слегка вздрогнула.
— Выглядит жутко, — призналась она. — И музыка тоже меня почему-то пугает. Я всю жизнь хотела услышать восточную музыку, но теперь у меня странное ощущение. Не могу объяснить, в чем дело.
— А я понимаю, что ты имеешь в виду, — внезапно ответил Бинг. — И знаю, с какой целью это делается. Смотри.
Он сделал короткий жест рукой, и девушка увидела, что парочки в тени деревьев страстно обнимаются, а некоторые и вовсе направляются в самые темные уголки сада.
— Пойдем отсюда, — попросила Мелина.
Ей смутно что-то не нравилось в происходящем, что-то здесь было не так. И она не хотела иметь с этим ничего общего.
— Тогда вернемся и потанцуем, — с улыбкой предложил Бинг, и вскоре они снова были на танцплощадке и неслись под быстрый фокстрот, от которого год назад сходил с ума весь Лондон.
— Ну как, эта музыка понятнее и проще? — полюбопытствовал Бинг.
— Да, — выдохнула Мелина, — мы словно на настоящем английском балу.
Они танцевали еще довольно долго, пока Мелина и в самом деле не утомилась и не начала страдать от жары. Не чувствовалось ни малейшего ветерка, а люди толпились так тесно, что девушка наконец произнесла без малейшего притворства:
— Кажется… я слегка… перегрелась. Мы можем где-нибудь посидеть?
Она заметила, как Бинг бросил взгляд на часы, словно сверяясь, не слишком ли рано она начала выполнять их план. Но тут же ответил с неподдельной заботой в голосе:
— О милая, прости, тебе выпали сложные несколько дней. Пойдем и поищем уютное местечко. Хочешь, я принесу тебе попить или, может, таблетку аспирина?
— Аспирин был бы кстати, — ответила Мелина. — У меня голова разболелась.
— Пойдем в дом, — предложил Бинг. — Если работает кондиционер, там будет попрохладнее.
Поддерживая Мелину под локоть, он повел ее через лужайку к широким белым ступеням бокового входа на виллу. По ней спускалось и поднималось множество народу, и, когда Бинг и Мелина оказались на огромной, заставленной цветами веранде, стало понятно, что гости Мулая Ибрагима пользовались изрядной свободой в передвижении по дому.
Мелина подумала, что вилла больше похожа на настоящий дворец. Выстроенная по европейскому образцу, она все-таки имела мавританские черты, проскальзывавшие в многоцветных изразцах, изысканных занавесях, во двориках с фонтанами, которые самым неожиданным образом возникали посреди здания. Они медленно шли мимо гостевых комнат, через сад, заполненный экзотическими растениями, пока не вышли к стене виллы, где небольшие окна были темны и закрыты ставнями.
Мелина осознавала, что все это время Бинг постоянно забирал влево, двигаясь вдоль крыла дома, которое он хотел осмотреть. В саду они заметили небольшую лестницу, ведущую наверх, и без лишних слов, на цыпочках, начали взбираться по ней. Лестница вела в коридор, освещенный единственной лампочкой. Было очевидно, что это часть виллы не предназначена для любопытствующих гостей.
— Теперь снова наверх, — прошептал Бинг, и они направились на второй этаж. Он тоже утопал во тьме, только в конце смутно виднелся свет, там, где по ощущению Мелины коридор выходил в основную часть дома. Бинг пошел вперед по коридору и распахнул первую попавшуюся дверь. Когда он включил свет, Мелина разглядела, что это спальня, красиво, но без вычурности обставленная.
Было тихо, потому что окна, очевидно, выходили на задний двор, и после беглого осмотра Бинг заявил:
