— У нас презумпция невиновности, — назидательным тоном ответил Кудинкин. — И у судей маленькая зарплата… Ладно, давай свой телефон. Сейчас мы с этими наркошами повеселимся.
Повеселиться удалось не скоро. Сначала Кудинкин долго объяснялся с каким-то подполковником, который не был сторонником необдуманных действий, зато был сторонником здорового сна.
— Под мою ответственность, — уныло бубнил Кудинкин в трубку. — По агентурным данным, они еще держат похищенного человека.
В конце концов подполковник смилостивился. И закрутилась непонятная Лидии ментовская карусель. Минут через двадцать милицейский лейтенант принес Кудинкину рацию. Кудинкин в боевом азарте обругал и лейтенанта, и радиоприбор:
— Почему в форме?! Ты б еще на машине с мигалками приехал, чтобы вся округа видела… А это из музея, что ли? В ней же полпуда!
Потом явился гаишник в тулупе и валенках.
— Что так долго? Пешком, что ли, шел? — обругал и его Кудинкин. Гаишник, не слышавший кудинкинского разговора с лейтенантом, стал оправдываться:
— Я, знаешь, как спешил?! С мигалками гнал!
Кудинкин взвыл и, отобрав у служивого жезл, врезал ему поперек мягкой овчинной спины.
Успокоившись, он подвел обиженного гаишника к окну.
— Видишь машины на стоянке? Наширялись, скоро по домам поедут. А твоя задача их перехватить.
— Что они сделали? — переспросил гаишник.
— Внутривенные инъекции, предположительно содержащие вещества наркотического действия, — исчерпывающе ответил Кудинкин. — Действуй, служивый. Они в сторону центра поедут, железно. Только встань подальше от гаража, метрах в двухстах.
Чтобы не зажигать света в комнате, Лидия вышла с гаишником в коридор и дала ему переписать номера машин из своей записной книжки.
— Чего ваш опер злится?! Я же с понятием, я не со стороны гаража заехал, а дворами, — на всякий случай оправдался гаишник, откозырял и пошел, шаркая валенками. Похоже, он принял Лидию за какое-то милицейское начальство.
Третьему визитеру Кудинкин обрадовался как родному. Это был верзила в черно-белом камуфляже. Пистолет в открытой кобуре болтался у него на бедре, как у ковбоя. Подойдя к окну, верзила долго изучал окрестности гаража, спросил, сколько там народу (никто не знал) и что это за окно на крыше (Лидия сказала, что там кабинет хозяина). Наконец, верзила сказал:
— Пятнадцать минут нам, чтобы выйти на исходные. А потом командуйте.
— Только не засветитесь раньше времени, — попросил Кудинкин.
— Обижаешь, — сказал верзила и ушел.
Все было как в кино. Бубнила и шепелявила на разные голоса включенная рация. Где-то выходили на исходные позиции невидимые в своем ночном камуфляже подчиненные верзилы и топтался на дороге гаишник в валенках. Кудинкин стоял у окна, обозревая поле сражения то в прицел, то невооруженным глазом.
У Лидии тряслись руки. Она была почти уверена, что Колька там, в гараже. Она чувствовала себя как тринадцать лет назад, в его доме, когда, обрывая пуговицы, через голову стаскивала блузку, а Колька стоял с дурацкой садовой лейкой, потому что она сказала «мыться», а не «трахаться». Он стоял и не догадывался бросить лейку и обнять Лиду, а ее решимость таяла, и в конце концов решимости хватило только на то, чтобы вымыться, не прикрываясь от Кольки ладонями. А когда стало пора затаскивать его в постель, вся решимость и вышла.
Дурочка, подумала она о студентке Лиде. Представляешь, дурочка, сейчас ты уже тринадцать лет была бы за ним замужем?! Родила бы ему близнецов, и они уже давным-давно ходили бы в школу. А Колька бы погуливал. Мужики, если рано женятся, к тридцати годам начинают погуливать обязательно, это закон природы. Они опыта набираются… Почему-то Лидия умилилась этому: Ивашников погуливает. Например, с Люськой. Лидии казалось, что она не имела бы ничего против. Может быть, Люська научила бы его чему-нибудь новенькому. А если серьезно, то пускай бы у Кольки была возможность сравнить и понять, что ни одна женщина не сможет любить его так, как Лидия.
Четверка машин с наркоманами уехала со стоянки. Взъерошенный Кудинкин переругивался по рации с рвущимся в бой верзилой:
— Потерпи, всем спать хочется. Мне нужно взять его с поличным. Дождемся еще одного наркошу…
Долгожданный наркоша примчался в сияющем полировкой черном джипе. Срезая углы и переваливаясь через поребрики тротуаров, он влетел на стоянку и с визгом затормозил.
— Сиди здесь, — бросил Кудинкин Лидии. Схватил рацию и убежал, хлопнув дверью.
Без Кудинкина и без рации стало так тихо, что Лидия расслышала доносившуюся из джипа музыку. Взревел клаксон, и сразу же на стоянке как лист перед травой возник услужливый Эльчин. Он долго шептался с водителем. Лидия видела в ночной прицел, что Кудинкин уже во дворе. Прячась за тумбами, оставшимися от давно украденной чугунной ограды, он почти вплотную подбежал к джипу, но чего-то ждал.
Эльчин кивнул, взял у водителя, надо полагать, деньги и пошел к боксу. И тогда Кудинкин понесся за ним огромными прыжками, держа у рта микрофон. Около джипа как из-под земли возник автоматчик в камуфляже и недвусмысленно просунул дуло в окно. Еще двое бежали по крыше. Их черные силуэты были хорошо видны на фоне освещенной дороги. Домчавшись до светящегося окна в крыше, один из автоматчиков нырнул туда «солдатиком». В туче сверкающих осколков он ссыпался вниз, на столик с объедками шашлыков. Ножки столика подломились, но автоматчик устоял и направил свое оружие куда-то в глубь каморки Гусейна — Лидия не видела, что там творится.
Наблюдая за автоматчиком, она потеряла Кудинкина. Его рация валялась на стоянке. Вспыхнул прожектор на крыше гаража, и стало видно, что автоматчиков много. Они толпились у ворот бокса с синей лампой, потом все вдруг отхлынули, а из-под ворот повалил дым. Послышались какие-то хлопки, звучавшие несолидно, как будто взрывались новогодние петарды. Автоматчики бросились на землю, выставив перед собой тускло блестевшие стволы. Ворота бокса распахнулись, и оттуда в клубах дыма стали вываливаться мальчики Гусейна. Многие падали, пройдя несколько шагов, другие опускались на колени, и всех рвало. Лидия нашла знакомую фигуру Вадима. Колокольчик полутяжелый тащился на четвереньках и фонтанировал, как пьяный кит. Она подумала, что есть Бог на небе и дьявол в преисподней. Вадим подставил ее под Люськины выстрелы, а теперь сам нюхает газ. Око за око.
А потом все как-то неожиданно кончилось. Автоматчики вставали и закуривали, отойдя подальше от распахнутых ворот, из которых еще тянулись перистые облачка газа. Несколько человек в резиновых масках противогазов поднимали мальчиков Гусейна и выстраивали вдоль гаража: руки на стену, ноги врозь. Лидия решила, что теперь ей можно выходить.
В кладовке у коменданта, о котором она успела забыть, все еще гуляли. А был, между прочим, четвертый час не то ночи, не то утра. Лидия поразилась тому, что пятьдесят рублей можно пропивать так долго. Какой-то рекорд для закрытых помещений.
