– Сколько слов! – зло прошептала она. – Я заждалась. Она жива?
– Пока да, – довольный сам собой, произнес Бритва, пряча страшный инструмент за обшлаг сюртука.
Девушка перевернула упавшую Подгорнову лицом вверх и приставила посиневшие губы своей головы к порезу. Губы сразу же впились в Машкино горло и стали с причмокиванием пить кровь. Около шкафа стояли Болт и гигант.
– Скорее, – шипел капитан. – Мне не терпится разобраться с мальчишкой. А там и до очкарика доберемся. К тому же в Москве у меня есть еще одно дело. Надо наведаться к пухлому мозгляку, начертившему наш круг.
Гигант с Бритвой понимающе закивали.
Чем больше пила девушка, тем сильнее менялись черты ее лица. Оно оставалось все таким же бледным, только трупные пятнышки из черных становились рыжими. Скулы раздвинулись, нос стал шире, падающие вниз волосы от корней до кончиков волос потемнели и пошли колечками. Девушка вскинула голову вверх и с чмокающим звуком посадила ее обратно на шею.
Черты лица уже были не ее. Во все глаза на Болта и Бритву смотрела Машка Подгорнова. Пока голова с новым лицом привыкала к старому месту, немного изменилось и само тело. Оно стало чуть ниже и шире.
– Ну ты, Магда, даешь, – хохотнул Бритва. – Ловко у тебя все это получилось, ведьма.
– Отвали, – она жестом отстранила его и, прихрамывая, пошла к двери.
– Медальон сначала забери, – в спину ей зашептал Бритва. – А дальше уж наше дело.
Ведьма провела рукой по шее.
– Помню.
Валька сидел на кухне, перед ним на столе стояли открытые консервные банки с кабачковой икрой, шпротами и зеленым горошком. Сам Чайник был вооружен ложкой и вприкуску с хлебом поедал все эти вкусности.
– А, Подгрудкина, – слегка повернулся в ее сторону Шейкин. – Привидения тебя больше не мучили? Если никто к нам не ломится, то присоединяйся. А если ломится – то иди вставай на защиту отечества. У тебя это неплохо получается, особенно когда ты унтами швыряешься.
Ведьма молчала, придирчиво оглядываясь вокруг.
– Эй, Подвысоткина! – Чайник положил ложку. – Ты чего такая бледная? Что-нибудь случилось?
– Медальон, – хрипло произнесло Машкино подобие и в упор посмотрело ледяными белесыми глазами в Валькино лицо.
– Машенька, – перепугался Валька. Он даже со стула привстал, взял одноклассницу за руку, но тут же пришел в себя и вновь уселся на прежнее место. – Ой, какая ты холодная! Ты чего, в холодильнике сидела?
– Медальон, – опять повторила ведьма, с трудом шевеля губами.
– Зачем?
Тут только Чайник разглядел Подгорнову и заметил ранее невиданные вещи. Как сильно за последние полчаса трансформировалась Машка – поменяла голос, выросла, обзавелась вьющимися волосами и белесыми глазами.
– Медальон! – завела свое ведьма и неверными руками стала ощупывать Шейкина.
– Ты что? – Шейкин отмахнулся от нее ложкой. – Нет у меня здесь медальона. В комнате он, где и лежал, – на столе.
– Дай мне его. – Руки ведьмы упали вдоль тела, она покачнулась, едва не свалившись на пол. – Сам дай, – вкрадчивым голосом попросила она.
– Ну, Подгрудкина, ты даешь. – Валька вновь погрузил ложку в банку с кабачковой икрой. – То в шкафу сидишь, то медальон требуешь. Подождешь. Не видишь, человек ест? А сильно надо, сама сходишь.
Машка шагнула в сторону комнат, не вписалась в дверной проем, стукнулась лбом о косяк и упала на стоящую рядом табуретку.
– Ну, ты совсем, – покрутил ложкой у виска Шейкин, но есть не перестал.
Ведьма сидела около него и тоскливым взглядом провожала каждую ложку икры, попадающую в его рот. Валька подозрительно покосился на нее.
– Есть хочешь? – на мгновение остановился он.
Машка качнулась, но ни «да», ни «нет» не сказала.
– Ну и сиди здесь.
Отложив ложку, Чайник схватился за вилку и пододвинул к себе шпроты. Но рыба показалась ему безвкусной. Он с меньшим азартом прожевал масленый хвост и мельком огляделся. Машка, слегка покачиваясь, сидела на краю табуретки. На ней был белый балахон, которого раньше он не видел. И очень уж этот балахон был похож…
Валька оттолкнул от себя банку, повертел в руке вилку.
«Не бойся ножа, а бойся вилки! Один удар – четыре дырки…» – зачем-то вспомнил он, разглядывая маленькую кухню.
В темном незашторенном окне отражалась дверь, покачивающаяся Машка, под потолком болтающийся Бритва, стоящий за холодильником гигант. Какое-то время Шейкин бессмысленно рассматривал эту картину, в голове вертелся глупый стишок про вилку. Мелькнула мысль о том, что ему так и не дали поесть. И тут его как током стукнуло. Машка!
Он вгляделся в сидящее напротив него существо. Лицом она была очень похожа на Подгорнову, даже колечки на руках были такие же.
– Поел? – все так же хрипло спросило существо. – Тогда пошли.
– Я еще хочу, – оттягивая время, произнес Чайник.
– Я тебе потом приготовлю, – с угрозой в голосе пообещало существо. Оно встало, сделало неверный шаг, нависло над мальчиком, одну руку положив на стол.
«М-да, все-таки она выше Подгорновой», – про себя заметил Шейкин и сделал то, что первое пришло ему в голову и что так часто делают в боевиках по телевизору, – он воткнул вилку в лежащую рядом с ним руку. И не дожидаясь реакции, бросился вон из кухни.
За спиной раздался грохот, визг и крики. Но Валька уже пробежал по коридору, рванул дверь в большую комнату, где в шкафу до этого пряталась Машка. Девочка лежала на полу, перед ней в кресле сидел Болт.
– А вот и наш птенчик. – Пират спрятал за спину огромный пистолет, который до этого крутил в руках. – Ты почему не слушаешься старших? Почему не отдаешь медальон? Кто тебя только воспитывал? Эх, попадись ты мне лет шестьсот назад, я бы тебя так воспитал! Родные бы мама с папой не узнали. – И Болт заколыхал в смехе своим большим животом.
Валька медленно подошел к Подгорновой. Он до такой степени был поражен увиденным, что с трудом понимал слова, которые ему говорил капитан.
Машка лежала на спине, неестественно вывернув порезанную шею. Глаза ее были открыты.
– Где он? – Стукаясь обо все углы и налетая на стены, в комнату ввалилось существо, очень похожее на Машку, прижимавшее к себе пораненную руку. – Медальон отдай, паршивец!
– Магда, кто же так просит? – спустился сверху Бритва, встал на ноги и вкрадчиво заглянул в лицо застывшего Чайника. – Чего застыл, малява? Шевели копытами. Не слышишь разве, о чем дама говорит?
Валька медленно поднял глаза на тощее лицо Бритвы, потом посмотрел на стену, где висели часы.
Одиннадцать. Скоро с вечерней смены придет дядька. И если они уничтожают всех, кто их видит, то…
