Вспомнив приятелей с вывернутыми шеями, Лена внутренне сжалась. Но стоявшие рядом мальчишки выглядели очень даже реальными и живыми.
– Мне показалось? – осторожно спросила она. – Или вы спаслись?
– Не спасались мы, – подал голос Щукин. – Все нормально. Нас Володя из изолятора освободил.
Все посмотрели на старшего вожатого.
– П-пойдемте-ка отсюда, – предложил он. – Нам есть о чем п-поговорить.
Он поднял Лену на руки, как можно тише проскользнул по коридору и вышел в теплую ночь. Ребята спешили следом. Лена невольно прижалась к взрослому, закрыла глаза, боясь опять увидеть отряд призраков.
Но под фонарем никого не было.
Володя дошел до следующего корпуса, обогнул его. Одно окно было распахнуто. К нему он и направился. Подойдя, вожатый перегнулся через низкий подоконник и опустил Лену куда-то в темноту комнаты.
– Полезайте, – скомандовал он мальчишкам. – Только осторожней с ботинками, там кровать.
Два раза повторять не пришлось. Ребята тут же вскарабкались на подоконник и скрылись в оконном проеме.
– Свет включите, – посоветовал Володя сопящим за окном мальчишкам. Судя по звукам, они успели стукнуться лбами, наступить на Лену и опрокинуть стул.
Комната оказалась довольно запущенной. Повсюду цветными кучками валялись вещи. На тумбочке стояли несколько грязных тарелок и кружка с недопитым чаем. К ручке кружки был привязан носок. Володя коротким движением ноги задвинул разворошенную сумку под кровать, скинул со стула скомканный свитер. Попытался запихнуть под тумбочку грязные тарелки, но они туда не поместились, поэтому так и остались стоять на полу. Чай был выплеснут за окошко. Из шкафа появились три пластмассовых стаканчика, пакет сока и пачка печенья.
Как только все разобрались, за окном зашуршало, на подоконник легли две гипсовые руки. Ребята замерли, уставившись на полусобранную барабанщицу.
– А, – обрадовался Володя, – очень кстати. Она-то мне все и рассказала.
– И про утопленницу? – буркнула Лена, опустив нос в стаканчик.
Все переглянулись и тут же заговорили одновременно.
Васька:
– Так она есть?
Володя:
– Ты откуда знаешь?
Серега:
– Кто это?
Вопросы сыпались на девочку один за одним.
– Ее зовут Таня, – только и смогла сказать Лена.
– Таня? – Глебов отложил надкусанное печенье.
– Чертовщина какая-то п-получается, – растерянно пробормотал Володя, пятерней взлохмачивая волосы. – Она же утонула.
– Утонула, – согласно кивнула Лена. – С нее вылепили статуи, она их оживила. И теперь, на всех обиженная, сидит в речке. Говорит, что поиграть с ней обещали, да обманули.
– Бред какой-то. – Володя нервно зашагал по маленькой комнатке. – Этого не может быть. Статуи не ходят. Утопленницы не шныряют по берегу.
Статуя недовольно зашевелилась, чуть сдвинувшись в угол окна.
– Вот именно. – Володя забегал еще быстрее. – Всю жизнь был нормальный лагерь, с нормальными людьми. А теперь сплошные ужасы. Рассказывайте все по порядку.
И они начали рассказывать. Сначала Лена про ночные визиты, затем мальчишки про ночные вылазки, про крест и отряд мертвецов. А потом все заговорили хором, задавая вопросы, не слушая ответы, строя догадки, запутывая друг друга окончательно.
Под конец Володя уже сидел на кровати, обхватив голову руками.
– Стоп! Хватит! – остановил он разошедшихся ребят. – Я все п-понял. Вернее, ничего не п-понял, но ничего больше не надо г-говорить. – Он встал и внимательно на всех посмотрел. – Вы уверены, что дети п-пропадают?
– А Васильев из нашего отряда? – встрепенулся Щукин. – Лохматый такой. Со мной ночью на мыс ходил. Где он?
– Не помню его. – Володя наморщил лоб, но мальчишку с такой фамилией вспомнить не мог, как ни старался.
– И еще двое. – Серега, видимо, решил добить старшего вожатого. – Из первого. Кривцов, лопоухий такой, и рыжий Перепелкин.
– Вы уверены, что они там были? Я хорошо знаю первый отряд. Но про этих слышу в первый раз.
– Сколько должно быть в отрядах ребят? – тихо спросил Глебов.
– Человек тридцать – тридцать пять, – осторожно ответил Володя. – Может быть, и сорок.
– А теперь посмотри по спискам, сколько их.
– Она что, и списки подправляла? – Володя уже копался в тумбочке.
– Не знаю, что она делала! – истерично выпалил Щукин. – Но их там наверняка не будет.
Листочки сыпались у Володи из рук, от волнения он никак не мог повернуть список так, чтобы он не был вверх ногами.
– В четвертом двадцать пять, – негромко сказала Лена. В руках она держала исписанную бумагу, которую подняла с пола. – В восьмом двадцать девять.
– Где же первый отряд? – Нервничая, Володя чуть не рвал свои листочки. – Невозможно, чтобы человек просто исчез. У него есть родители, он учится в школе, у него друзья, которые о нем помнят. Как стереть память у всех? На него ведь документ выписан! Свидетельство о рождении! Паспорт!
– Первый отряд, – все так же тихо прочитала Лена, – двадцать девять.
– Как двадцать девять? – Бумага веером разлетелась по комнате. – Их должно было быть больше. – Он выхватил у Лены список, пробежал его глазами. – Нет, вроде все на месте. Лишних нет. Димон, Санька, Пепел. Все есть. Неужели их так мало? – Володя подумал. – Но больше быть не должно.
– Ты этого не помнишь, – терпеливо объяснял Глебов. – Даже если мы исчезнем, ты и нас не вспомнишь.
– Надо сказать Петухову. – Володя пошел к двери, дернул ее, но она оказалась заперта. Он немного постоял лицом к стене, резко развернулся и шагнул к ребятам. – Надо сказать вожатым, чтобы детей от себя не отпускали. Нужно что-то делать!
– Они не поверят, – прошептала Лена себе под нос. – Они не смогут поверить тому, чего для них нет.
– Она собирает отряд, так? – стал подводить итог Володя. – С такими скоростями она не только отряд соберет. Целый лагерь получится. – Вожатый помолчал. – А Таню эту я плохо помню. Маленький был, она, наверное, отряде в четвертом или третьем была. Утонула и утонула. Пошумели, покричали. Вожатого чуть не посадили… Хорошо, что отец расписку дал, когда дочь забирал.
– А кто был вожатым?
– Вожатым? Не помню. Он, наверное, потом из лагеря уехал.
– Почему она не умерла совсем? – подала голос Лена. – Почему она осталась? Ведь привидения остаются, когда совершено какое-нибудь преступление.
– Нет, она случайно ут-тонула. Там, говорят, глубоко было. – Вожатый задумался. – Нет, – ответил он каким-то своим мыслям, – даже если и было какое-то преступление, то мы сейчас не уз-знаем. Отца ее не найдешь, вожатого тоже. У нее если т-только спросить. – И Володя посмотрел на Лену.
