«Прекрасное время, почти три!» — отметил детектив и не спеша пошел по старинным галереям улицы Риволи.
Миновав площадь Согласия, Кирилл стал размышлять о том, как ему добыть неопровержимые факты и преподнести их Леонелле. Он шел, погрузившись в свои мысли, и только ярко освещенный драгстор на Шамз Элизе привлек его внимание.
«А неплохо бы поужинать или даже позавтракать», — решил детектив и вошел в приветливо открытые двери.
Большая чашка кофе и три круассана вместо того, чтобы вернуть Кириллу силы, отняли последние: ему так захотелось спать, будто он не смыкал глаз целый месяц.
Зевая, Мелентьев вышел на просыпавшуюся улицу и остановил такси. Ехать было недалеко, он снял номер в отеле «Орион» при въезде в Ла Дефанс.
Таксист виртуозно проехал между больших ваз с цветами и остановился у дверей. Мелентьев, не пытаясь отделаться от сна, заплатил и поднялся к себе в номер.
Когда он проснулся, было время обеда. Кирилл принял душ и, наполнив бокал бордо, взял кусочек сыра «Рокфор».
«Великолепно! — отметил он. — Франция — это сыр, вино и устрицы, остальное я могу поесть и в России».
Когда прошли первые острые и наиболее приятные вкусовые ощущения, его мысли вновь вернулись к Леонелле Дезире. Он вынул из портфеля папку с фотографиями.
«Денис, можно сказать, почти сразу заподозрил, кто такая Леонелла, — размышлял он. — Однако захотел удостовериться, чтобы уничтожить даже малейшее сомнение, и сделал вид, что попался на ее любовную приманку. Да, кто бы мог подумать, глядя на этих двух мальчиков, что спустя тринадцать лет один станет убийцей, а другой — жертвой… Все это так… — машинально повторял Кирилл, — но мне нужны факты неопровержимые, неоспоримые!.. — Так же машинально он принялся рассматривать остальные фотографии, лежавшие в папке, которые были сделаны до и после трагедии в театре. Перед самым отъездом Купавина передала ему новые снимки, присланные ей все тем же фотографом, который таким образом пытался ей напомнить о своем существовании и своем проекте сделать о ней книгу. Кирилл давно хотел просмотреть новые снимки, но, увлекшись «Версией из Фаворитово», забыл об их существовании. — Марина! — взял он первую фотографию. — Какая перепуганная!.. А вот ее убеждают, что у Дениса всего лишь обморок, и просят выйти на поклон. Да, фотографировал профессионал! — отметил детектив. — Все с ума сходят, а он знай себе наводит объектив и поглощает сенсацию. А это кто? — Он взял увеличительное стекло. — Да это же Феликс! Он танцевал партию приятеля Ромео… Странное выражение глаз… смотрит куда-то, а не на лежащего без чувств Дениса… Вот все засуетились: Лотарев слишком долго не приходит в сознание. Бельский схватился одной рукой за голову, другой куда-то указывает. Вот он склонился над Денисом… На лице испуг… Теперь пытается всех успокоить и просит перенести Дениса за кулисы. А вот опять Марина… очень встревожена. Феликс, который помогает нести Дениса… А это что за чрезвычайно приятное и умное лицо? Ах, да это же я! — иронично ухмыльнулся Кирилл. — Ну и взгляд у меня, только детей пугать. Так, это что за красавица?.. Брови в удивленном изломе, губы приоткрыты… Ольга! — Кирилл быстро просмотрел все фотографии и отложил в сторону те, на которых была запечатлена Ольга Романцева. — Она только слушает, что говорят другие, и даже не пытается приблизиться к Денису. Так… а Феликс? — Кирилл просмотрел снимки с Феликсом. — Сначала полное равнодушие, затем недоумение… кстати, весьма наигранное… Все это интересно, но мне нужны факты, а Дезире в это время находится в зале… Нет, почему же?.. Занавес упал, и она поспешила на заключительное действие трагедии. — Кирилл взял лупу и принялся внимательно рассматривать все лица на фотографиях. — Попалась! Вот она, рядом с Бельским! Бельский вытирает вспотевший лоб рукой, а она, чуть наклонясь, что-то ему говорит… Опять Марина, Ксения Ладогина, прекрасна даже в испуге… Стоп! — Кирилл в одно мгновение, вспотев не меньше Бельского, схватил все фотографии и принялся их сортировать, откладывая в разные стороны те, которые были сделаны до начала спектакля, затем после первого акта, второго и третьего… Он искал неопровержимую улику… — Неужели?! Платок!.. Трагедия началась с подачи Шекспира, им же и закончилась, хотя убийца даже не предполагал, что его злодеяние разыграется строго в рамках двух пьес «Ромео и Джульетта» — «Отелло». «Случалось видеть вам в ее руках платок, расшитый алой земляникой?.. Ее платок — вот новая улика…» — в задумчивости произнес вслух Кирилл знаменитые строки.
* * *
Полчаса спустя Мелентьев уже был перед «Гранд-Опера», в которой год назад выступала труппа московского театра оперы и балета. Затем, не спеша, он направился к «Отель дю Лувр», где проживали солисты театра. Он посчитал необходимым побеседовать с горничными. Постояльцы обычно относятся к обслуживающему персоналу отелей, как к части меблировки, и не стесняются его. А напрасно! Как правило, горничные — это обделенные удачей создания, которые только и могут себе позволить, что жадно смотреть на чужую блестящую жизнь и стараться как можно глубже проникнуть в нее, чтобы при случае насладиться запретным плодом — чужой тайной.
Кирилл подошел к мраморной стойке и, улыбаясь, объяснил портье, что хотел бы передать кое-что одной горничной, которая год назад обслуживала апартаменты русских артистов.
— Дело в том, что мой друг, — он сделал многозначительную паузу, — попросил меня об этой услуге, но я, к великому своему ужасу, совершенно забыл, как зовут девушку.
— Но у нас проживало много артистов! — пожал плечами портье. — Вот если бы вы назвали имя вашего друга, тогда бы я мог вам помочь.
«Черт! Не называть же мне Лотарева… А! Воспользуюсь Аркадием Викторовичем!»
— Это… — Кирилл слегка понизил голос, — мсье Бельский…
— Мсье Бельский! — Портье постучал по клавишам компьютера. — Все в порядке! Мсье Бельский занимал 314 номер, который обслуживает горничная Клэр Санс.
— Благодарю вас, мсье! Вы так любезны! — выдал Кирилл необходимую во французском политесе фразу. — А где бы я мог ее найти?
— Пройдите прямо по коридору, последняя дверь слева, комната старшей горничной. Она вам точно скажет.
— Благодарю!
Старшая горничная отправила Кирилла как раз в 314 номер, уборкой которого и была занята Клэр Санс.
Мелентьев поднялся на третий этаж. Дверь номера была приоткрыта, и он вошел. В салоне никого не оказалось, он заглянул в спальню… шум доносился из ванной комнаты. Неожиданно раздался грохот, видимо, горничная что-то упустила на пол, и до слуха Кирилла долетела до боли знакомая фраза: «Твою мать!..»
«Однако!» — улыбнулся детектив и, выждав минуты три, громко произнес:
— Il у a quelqu’un?
[4]
Тут же из ванной комнаты выпорхнула горничная и на чистом французском языке услужливо ответила:
— Je suis a votre service, monsieur!
[5]
