Наверняка дедушка уже проснулся и заметил его отсутствие, но это неважно: он успеет вернуться к дойке, и тогда дед не заподозрит ничего плохого. Из этих соображений Себастьян не стал залеживаться на солнышке, хоть его одежда и не успела полностью просохнуть. Занятый своими мыслями, он бодро шагал рядом с собакой, то и дело касаясь рукой ее пушистого бока, словно для того, чтобы убедиться — она и вправду рядом. Белль позволяла себя гладить и не выказывала ни малейших возражений. Она даже выполняла команды мальчика. Себастьяну пришло в голову, что она, наверное, еще помнит команды своего прежнего хозяина. Интересно, у собак память работает так же, как и у людей? Когда он, Себастьян, пытался вспомнить прошлое, перед глазами мелькали какие-то смутные картинки. В его воспоминаниях мир обрел четкость не сразу, это произошло много позже отъезда его матери… Однако он бы не смог точно сказать, в какой именно момент. А Белль? Помнила ли она, как ее били? Может, она и слушается его только по привычке, потому, что когда-то ее так научили?
— Вот посмотришь, Белль, я никогда не стану тебя заставлять делать то, что ты не хочешь! Ну, может, только ради твоего же блага. Но тогда я сначала все тебе объясню, ты ведь мой друг!
Каждый раз, когда мальчик с ней заговаривал, собака внимательно смотрела на него и виляла хвостом, а иногда даже лаяла, словно хотела что-то ему сказать, а он никак не мог ее понять.
Наконец они прошли через маленькую ложбинку, поросшую лиственницами. Отсюда начиналась узкая тропка, извилистая и крутая. Себастьян так хорошо знал эти места, что запросто смог бы пройти по ней даже с завязанными глазами. Они миновали большие камни, лежавшие тут, наверное, с сотворения мира, и оказались на вершине холма с бесплодной почвой. Здесь стояла ветхая хижина, напоминающая серого часового.
Внутреннее убранство в домике было скудным. В прежние времена он служил временным пристанищем для альпинистов и заблудившихся туристов, но с начала войны сюда никто не заглядывал. Никто, кроме Себастьяна. Это было его секретное убежище, его королевство, его сокровищница.
Из овчарни мальчик притащил старое дырявое одеяло, когда-то служившее подстилкой больному ягненку, залатал на нем дыры, сшил концы так, чтобы получилась большая подушка, набил ее сеном и положил возле грубо сложенного очага. Сено он менял дважды в год, чтобы оно оставалось мягким и душистым. Три подушки из ветхих полотенец, набитые косточками, довершали декор и придавали самодельному ложу сходство с настоящим диванчиком. На ящике из-под картошки он разложил свою коллекцию камешков, кусочков блестящего кварца и кремня, несколько окаменелых остатков раковин и наполовину сгоревшую свечку на блюдце.
Желая придать своему обиталищу жилой вид, Себастьян поставил в нишу на стене стеклянную банку с сухой вересковой веткой. Здесь имелся даже «комод» — нагромождение крупных камней, на верхушке которого красовалась жестяная коробка. В ней хранились самые дорогие сокровища мальчика: старый кожаный кошелек в форме мешочка с завязкой из кожаного красного шнура, наверняка когда-то принадлежавший женщине, может, даже его маме; рогатка с истертой каучуковой лентой, которую Себастьян использовал только в особых случаях, потому что боялся порвать; три железных шарика, найденных возле дуба на рыночной площади (сначала он думал спросить у местных ребят, не потерял ли кто из них шарики, но потом решил промолчать и оставить их себе); деревянная самодельная статуэтка в виде горного козла — подарок Сезара в тот день, когда он, Себастьян, в первый раз охранял стадо в одиночку; азбука, по которой Лина в детстве училась читать (в этой книжке под изображениями зверей и разных предметов обихода крупными черными буквами были написаны их названия. А еще там был алфавит — так называются все буквы вместе. Себастьян часто листал эту книжку и мечтал, что когда-нибудь научится читать не хуже остальных деревенских мальчишек); семь оловянных солдатиков, полученных им в подарок на Рождество пару лет назад, хотя Сезар был против такого подарка — он терпеть не мог все, что было связано с войной; толстый карандаш с графитовым стержнем длиной в палец (Себастьян затачивал его с помощью перочинного ножичка и пользовался им очень экономно); марка, которую он отклеил со старого письма и тайком утащил в свою сокровищницу.
Каждую вещицу Себастьян показывал своей новой подруге, объясняя, откуда она у него и почему он ею так дорожит, а потом клал на место в привычном порядке. Да-да, у каждой вещи — свое место, и это был ритуал, нарушать который нельзя.
Белль выслушала рассказ мальчика, не шелохнувшись, но как только Себастьян поставил коробку обратно на «комод», она встала и обнюхала каждый уголок в хижине. Убедившись, что все в порядке, собака села и посмотрела на него, словно бы говоря: «А чем мы займемся теперь?»
— А теперь я покажу тебе самое лучшее! У тебя отличный нюх, моя красавица, но даже ты ничего не заметила!
Себастьян направился в самый темный закуток комнаты, где на полу лежала большая плита из особого камня-плитняка, которым в этих краях часто крыли крыши. Ему пришлось поднапрячься, чтобы сдвинуть ее. Под камнем начинался подземный ход, из которого веяло холодом. Собака моментально насторожилась, понюхала отверстие и вопросительно посмотрела на мальчика.
— Там, внутри, есть секретное место! Идем!
Ход был достаточно просторным, чтобы Себастьян мог легко в нем передвигаться. Когда он скрылся из виду, Белль жалобно заскулила.
— Идем, говорю тебе! Это просто подземный ход, он тебя не съест! — Мальчик пополз вперед, и голос его стал едва слышным. — Этот ход ведет наружу! Идем, я тебе покажу! Если вдруг за тобой погонятся, ты сможешь прийти сюда и спрятаться. Я не стану накрывать камнем то отверстие в доме. Никому в голову не придет, что ты можешь прятаться в хижине, понимаешь?
Собака слушала, но с места не сходила. Из подземного хода показалась голова Себастьяна. Волосы его были присыпаны землей.
— Белль, я ведь не шучу! Идем, говорю тебе! Это очень важно, чтобы ты научилась пробираться по лазу из дома наружу и обратно! Охотников много, и они все тебя ищут. Они хотят тебя застрелить, а я не могу всегда быть с тобой рядом! Мне нужно помогать дедушке. Я и так все время вру ему, чтобы он не узнал, что мы с тобой видимся! Иди за мной!
Себастьян снова нырнул в лаз и решил на этот раз пробраться к выходу, который находился позади дома. Белль должна понять! Ведь поняла же она, когда он показал ей капканы! Да, думать подобно собаке оказалось ой как нелегко! Как же объяснить ей, что нужно быть осмотрительной? Себастьян на четвереньках прополз десяток метров, отделявших вход в подземный лаз от выходного отверстия. Снаружи его прикрывала небольшая терраса. Деревянный настил пола был на полметра приподнят над землей, и под него легко можно было заползти даже взрослому человеку. Эту террасу построил последний обитатель дома, эксцентричный человек, заявлявший, что предпочитает жить вдали от цивилизации и спокойно любоваться горами. Себастьян не знал, потайной ход вырыл он или кто-то другой. Но была у этого высокогорного убежища и еще одна тайна. Старики говорили, будто дом тот проклят, потому что двое альпинистов, переночевав в нем, на следующий день погибли.
